с госбюрократией. Гаулейтер регулярно был штатгальтером. Штатгальтер непременно был членом партии. Эта система начиналась с Гитлера и заканчивалась блоклейтером, зачастую возглавлявшим низовую государственно-административную единицу — общину.

Общая численность партийных функционеров превышала полмиллиона. Из них без малого 300 тысяч обладали полномочиями принятия решений. Это и был слой фюреров, лучшие личности высшей расы, чей приход предсказан в «Майн кампф». Господствующий класс национал-социализма. Зигфриды тотальной войны.

В партийном управлении фюрерскую вертикаль формировали аппараты гау- и прочих — лейтеров. Карл Кауфман, Йозеф Бюркель, Генрих Лозе, Эрих Кох, Вильгельм Кубе, Йозеф Тербовен, Фриц Заукель… Ветераны партии, старые бойцы романтических 1920-х. Они составляли костяк нацистского аппарата в Германии, из них комплектовались кадры оккупационных властей в годы Второй мировой. Через них шла вертикаль от бормановской партийной канцелярии к блоклейтеру, курировавшему квартал.

Поскольку НСДАП строилась исключительно по территориальному принципу, блоклейтер играл роль секретаря партийной первички. Он был фюрером группы жильцов, их строгим начальником и контролёром. Его указания были первичным приказом, выстраивающим немецкую жизнь на низовом, «клеточном» уровне. Можно представить, с каким радушием принимал блоклейтера — возможно, недавнего лузера, мусорщика или блатаря — в своём доме респектабельный бюргер, а то и надменный «фон». Точно знающий: если что, гость спустит хозяина с лестницы. Например, за посещение церкви вместо партсобрания.

Смерть и лицо

О немеркнущих примерах служения делу партии

Тоталитарный режим отличают от «обычной» диктатуры два квалифицирующих признака: партократия и идеократия. Тотальная власть партии, руководящей государством (а не наоборот, как, скажем, в случае с «Единой Россией» в РФ 2000-х), исповедующей тотальную идеологию. Соответственно, именно партия являет собой самое омерзительное, реакционное и паразитическое звено тоталитаризма. В самой же партии таковым звеном являются, как правило, идеологические подразделения.

Официально в 1933–1941 годах партийными делами ведал Рудольф Гесс. Эта странная фигура вызывает ассоциации с неуловимым ковбоем Джо — в том смысле, что его конкретные функции остаются неясными и через 70 лет после отхода от дел. Два десятилетия он не отходил от фюрера, был рядом и в драках (гордо носил шрам, полученный от направленной в Гитлера «красной» пивной кружки) и на парадах. Добросовестно записывал «Майн кампф», кое-где добавляя собственные мысли, навеянные университетом. Как говорил много лет спустя другой тоталитарный диктатор, коммунист Мао Цзэдун, «все беды от образования». Полёт в Англию, загадочно-бессмысленный как всё гессовское, был спровоцирован усвоенными в молодости геополитическими идеями Карла Хаусхофера: дескать, немцы и англичане принадлежат к одной расе, не должны друг с другом воевать, всегда могут договориться… Уинстон Черчилль, однако, этих мудростей не заценил.

46 лет, с мая 1941-го Гесс находился в заключении. Сначала в Англии, потом в Нюрнберге, после чего пожизненное в западноберлинской тюрьме Шпандау. Он не участвовал в нацистском геноциде военных лет. Внутригерманские кровавые акции, кроме разве пивных побоищ, с его именем также не связаны — Рем, Фрик, Гиммлер, Геринг обходились без заместителя фюрера. Подписанные Гессом директивы, как правило, рутинны и поразительно бессистемны, отданы от случая к случаю. По ним не прослеживается какая-либо доминанта деятельности. Основные его занятия всё более сводились к торжественному представительству, семейным лыжным походам, авиаполётам и мистическому оккультизму. В таком свете нюрнбергский приговор Рудольфу Гессу даже удивляет суровостью (оправданные Шахт и Папен, пожалуй, были виновны больше).

Совсем иной тип являл собой Мартин Борман. Подобно тому, как суть СС наилучшим образом отражалась в гиммлеровском заместителе, суть НСДАП кристаллизовалась в гитлеровском секретаре. Уже поэтому данная фигура достойна пусть очень краткого, но особого рассмотрения.

Человек жестокий, упёртый и хмурый, хотя не лишённый чёрного юмора. Выходец из многодетной семьи, принадлежавшей к нижней прослойке служилой бюрократии. В армии рядовой и денщик. После войны обучался агроменеджменту, управлял небольшой чужой фермой. Вступил во фрейкор, вовлёк туда фермерских сельхозрабочих. В 23 года организатор зверской мокрухи, причём главным бормановским подручным в этой теме выступил батрак Рудольф Хёсс, будущий комендант Освенцима.

В партию Борман вступил сравнительно поздно, в 1927-м. Пошёл по сугубо канцелярской линии, побывал завхозом в штурмовом отряде, кассиром в партячейке (надо сказать, партийные деньги ему можно было доверять без опаски). Тёрся в группировке Штрассера. Работал для партии добросовестно, с полной самоотдачей, но был малозаметен и перспективным не казался. Хотя, конечно, товарищи отдавали ему должное как жертве кровавых репрессий Веймарского режима — это ж надо, парня за убийство почти год в тюрьме продержали.

В 1929-м карьера пошла на взлёт — Борман женится на Герде Бух, дочери председателя партийного суда. С подачи Вальтера Буха его зять переходит в центральный политотдел НСДАП. Здесь он быстро оказывается необходим и незаменим, с делопроизводством управляется как никто. Фантастический трудоголизм Бормана не был похож на черномырдинский принцип «бестолку, конечно, но работаем».

Но Борман не только систематизирует бумаги и направляет их потоки. Он добивается полного соответствия между бумагой и делом. Приказы не только письменно отдаются, но и реально выполняются, отчёт совпадает с результатом. Именно по бормановским отчётам Гитлер формирует свою картину реальности. Постепенно рейхслейтер неотлучно оказывается при фюрере, и уже не всегда очевидно, кто на кого больше влияет.

Борман возглавляет главную из четырёх фюрерских канцелярий — партийную. Он реально руководит ею из-за спины беспонтового Гесса. В отличие от Геринга, безразличен к почестям и богатству. В отличие от Гиммлера, не увлекается историософско-мистическими бреднями. В отличие от Геббельса, крайне немногословен. В отличие от Гесса, чрезвычайно деловит. В отличие от Рема, не лезет на рожон — в той же «Ночи длинных ночей» его роль важна, но бесшумна: Борман готовит списки на слив по партийной линии.

В Бормане отсутствует романтизм «старых бойцов», к которым он и не относится по партийному стажу. Личной дружбы для него нет, своей стаи тоже (разве что в какой-то мере Хёсс, с которым вместе убивали в 1923-м). Нет партийных традиций и понятий. «Старые бойцы», гаулейтеры и бывшие штурмовики, как правило, становились его врагами, особенно зверская вражда завязалась у Бормана с Кубе.

Но есть три вещи: фюрер, которому Борман по-настоящему предан, оргработа партканцелярии и идеология НСДАП в её кристальной сущности насилия. «Всякие влияния, которые могут наносить вред руководству, должны уничтожаться» — такого рода циркуляры Борман издавал непрерывно, и, как уже отмечено, его бумаги не расходились с реалом. Тем более, что партийная секьюрити СД находилась в двойном подчинении рейхсфюрера СС и рейхслейтера НСДАП… «Надеюсь, в аду!» — воскликнул Геринг на нюрнбергском допросе, отвечая о предполагаемом местонахождении рейхслейтера.

Смерть и жесть

О развёртывании непримиримой борьбы с преступностью и правонарушениями