Красивый в общем-то домишко у господина Либуля. Был. Теперь его левую часть размозжил тяжелый бронированный короб, в котором самые серьезные ребята из палочников перевозили самые ценные ништяки на свою родину.

— Да ни хрена ж себе.

Удивительно, однако тройное «нихренажсебе» Хо подействовало как какое-то отпирающие заклинание, навроде «сезам откройся». Что-то громко лязгнуло и дверцы контейнера растворились словно от пинка. Здоровяк наклонился в нашу сторону, а потом из темноты с грохотом повалились паллеты с какими-то белыми массивами. Они тяжело бухались на землю, разрывая дерн. На последних двух лопнула пленка и бесцветные обгорелые бумажки лавиной сошли к нашим ногам.

Я медленно подошел к ним. За мной, как тень, следовала Хо.

— Что это такое? — спросила она, поднимая один прямоугольник. — Какие-то салфетки что ли?

— А-ха, — сказал я. — Порционная бумага для сворачивания косячков. Это номы. Сраная куча номов. Миллионы номов. Хватит… Хватило бы, что б жить тысячу лет не работая.

— А тебе не кажется, что на них не хватает идолов и циферок, контуженный? — Хо смяла бумажку и выкинула. — А подожди, я поняла. Это бумага для подделок?

— Нет. Это именно что номы. Только обесцвеченные. Я уже такое видел. Когда мы плыли на Фугию, по правому борту пошло волнение. Потянулся грохочущий туман, ветер поднялся, была пара молний. Ну мы, как и полагается бессмертным дебилам ринулись на все это смотреть. Одна молния ударила так близко, что пара бедолаг ослепла. Попали на бабки даже не успев заработать. А у половины личного состава обесцветились все бумаги. Паспорта, карточки страхования, военные билеты, фотографии баб. И наличные деньги. Просто «пах»! И только голая бумага, как тут.

Хо ошеломленно молчала. Затем она ринулась впереди и стала копаться в шелестящем сугробе.

— Что ты задумала? — спросил я.

Не то чтобы мне не нравился вид ее попки, но нам нужно было срочно решать, что делать дальше. Оставаться тут было небезопасно. К господину Либуле запросто могли нагрянуть с проверкой на предмет того, не укрывает ли он у себя свободовцев.

— А вдруг остались нетронутые, — Хо посмотрела на меня через плечо. — Я знаю, ты в последнее время едва успеваешь платить. Сдохнешь еще, что я буду делать? Давай пошукаем вместе.

Я был почти растроган ее заботой. Вместе мы попытались разворошить целые паллеты, но все было напрасно. Если уж молния смогла пробить защитный контейнер ССТ… Короче, она не оставила нам ни единого нома на чай. Мы с оливой утомленно лежали на горе мертвых денег. Миллионы и миллионы напрасных жертв.

— Надо идти, — сказал я, приподнимаясь на локте. — Сидеть рядом с этой штукой опаснее, чем в горящем танке.

— Обидно как, — Хо душераздирающе вздохнула. — А ведь могли за день стать мажорами. Вот всегда у нас так. Облом за обломом, облом за обломом. Вроде вот он — счастливый случай… А, нет, это всего лишь просроченный лотерейный билет прилип к разлитому винищу.

Я усмехнулся.

— Моя мать в таких случаях говорила, что везет только дуракам. Но не настолько, блин, тупым как ты, сынок.

— Слушай… — начала Хо.

— Простите.

Мы с оливой аж подскочили на своей скорбной перине.

— Простите, вы еще не закончили со своими делами?

Господин Либуля. О целомудренная Леди, мы ж про него совсем забыли. Бедняга фуг стоял справа от нас, негромко всхлипывая и сотрясаясь как утренний пьяница. Выглядел он отвратительно. Я не пытался его унизить, просто так оно и было. И то сказать, попробуй-ка пять лет прожить под постоянными уколами, которые делают с организмом тоже самое, что блендер обычно вытворяет с бананом и стаканом теплого молока. Как бы то ни было, один из уколов оказался полезным, иначе то, что мы перед собой видели, просто не могло бы дышать.

Короче говоря, мистер Либуля выглядел как раковая опухоль больная диатезом. Не знаю, как описать ближе.

В руках он сжимал рюкзак. По-видимому, с самым необходимым для выживания в канализации. Фуги в этом шарят. Сэт непременно заставил бы меня досмотреть и этот рюкзак, но майора тут не было, а я не был сволочью достаточного калибра, что б трясти последнее у человека с такими проблемами. Теперь фуг был нищим, как и я. И это после периода процветания. Процветания, добытого тяжелейшим путем.

— Здраствуйте, господин Либуля, — подскочила Хо. — Вы один?

— Да, — убитым голосом подтвердил фуг. — Моя жена с детьми была в той части дома, куда упало… это.

Бля. Это уж совсем жестко.

— Соболезную, — выдавил я, медленно вставая. — Вы не против, мы сначала…

«Обнесем дом, бегая с вырванными розетками рядом с братской могилой ваших ближайших родственников». Жопа Леди. И Сэт еще выговаривает нам за утилизацию трупов и рассказывает про корпоративную этику. Проститутки хотя бы были погребены как люди. А семья этого фуга… А-а-а, да хрен с ним. Чего-то у меня опять прорезался щит и копье.

— Обнесем ваш дом, — уверенно продолжил я.

— Это больше не мой дом, — глухо отозвался фуг. — Теперь там нет ничего, что мне по-настоящему нужно. Я покупал все ценности для жены и детей. Теперь я с ними попрощался. Можете забирать все, что найдете… Но, пожалуйста, поторопитесь. Я не хочу попасть к этим людям. Я уже был под надзором палочников. Это не тот опыт, который хочется повторить.

Он сел на траву, сжимая рюкзак дрожащими руками. Меня поразило, что он до сих пор держался. Даже не попробовал наложить на себя руки. И в этом мы снова были похожи. Черт возьми, да я почти симпатизировал этому парню. Как-нибудь закину бутылку холодного пива в люк.

— Ну, — сказал я Хо. — Пошли посмотрим на наследство Либулей.

Олива смотрела на темный зев контейнера. Затем ловко запрыгнула на карниз, подобралась, ближе и вскарабкалась внутрь.

— Я не последний неудачник в Новой, — крикнул я вслед. — Смотри осторожней там, не рискуй ради свинопаса!

Хо не ответила. Слышно было как она чем-то гремит внутри, заскрипели поврежденные доски. М-да, кто-то в Тенебрии не досчитается кубышки, которой хватило бы на неделю поддержания тамошнего уровня жизни. Я преисполнился сочувствия к хозяину этих денег и поспешил приступить к своим обязанностям. В течении следующего часа я старательно обчищал дом, превращая несчастную Заразу в барахолку на колесах. У мистера Либули было несколько действительно ценных вещей, но в целом жизнь он вел скромную. Только однажды я отвлекся, когда Хо попросила закинуть ей набор инструментов из багажника. Я подумал, что она собирается открутить какой-нибудь цветмет. Сам по себе этот контейнер из штормоупорной стали весил не меньше двадцати тысяч номов.

Когда Хо напомнила о