воздержания, да еще и потери мужа. Он, между прочим, тоже участвовал во всех попойках (бедняга) и усваивал часть алкоголя. Теперь же все доставалось только несчастной вдове.

     А мы уже купили мыла!

     Чтобы веревочка скользила!

     Что бы не мучался с петлей!

     Наш кореш падла мусорской!

     Когда пахан его раскрыл

     Тот, как сирена голосил!

     Как та сирена у кидал!

     Которым душу он продал!

     Ну что, вставай на табуретку!

     Под башмаки клади газетку!

     Сейчас ты сделаешь шажок!

     За свой грешок!

     За сво-о-й грешок!

Я снова посмотрел назад. Хо, не дай Леди, ты бросишь нас в ограждения.

Вж-з-и-и! Бабах!

Клянусь Леди, этот звук я хорошо знал. Это взвизгнул навороченный ПЗРК производства Крашелл. Над арьергардной машиной лонгатов поднимался дым. И над вертушкой поднимался дым. Но был нюанс. Вертушка камнем падала вниз: верхнюю часть машины снесло начисто, словно ее сбрили. Что ж, стоило признать мои земляки могли удивить не только количеством выжранного пива. Оставшиеся реплики настолько озверели от произошедшего, что принялись лупить по колонне из все что у них было. Моего насупленного северного друга одной длинной очередью превратило в фарш прямо в кабине. Я вдруг понял, что скотовозки как-то подозрительно хорошо держаться. Похоже их специально укрепили бронепластинами, покрашенными под обычную жесть.

На мгновенье у меня мелькнула безумная в своем оптимизме мысль, что наши попутчики перестреляют друг друга еще до въезда в город. Или хотя бы до того, как здесь появится армия.

— ГО! — закричала олива. — Осталось метров триста!

Ах, да, эти ребята. Я высунулся в люк для курения. Ничего не скажешь, маскировка у меня была получше балаклавы или черного платка. Панама хлопала полями, грозясь сорваться со шлема. К счастью, ее надежно удерживали золотые крючки короны.

Я приподнял забрало.

Броневики разошлись и полностью блокировали полосу: перескочить на встречку мешало бетонное заграждение. Жопа Леди, похоже я ошибся в расчетах из-за идентичности реплик. На нас катило штук тридцать этих дзотов на колесах. Плотных укрепленных колесах. В моем револьвере марки Халг и Люстон стоял барабан на шесть патронов. Это архаичное, медленное оружие, но ваш покорный слуга мнит себя отличным стрелком, так что возможность зарядить железку разными патронами и быстро их выбирать, проворачивая цилиндр, кажется ему очень удобной. Ведь все, что тебе нужно, это один хороший выстрел.

Я провернул барабан, в котором оставалось три обычных патрона и один бронебойный для особых случаев. Немного поколебавшись, я выбрал обычный, и прицелился в узкое лобовое стекло центрального броневика. Разумеется, пуля не пробила его. Своим прекрасным, восстановленным Крашелл зрением, я увидел только белую ямку. Прекрасно. В этом месте материал уже дал слабину. Водила наверняка посмеивался надо мной, даже не думая, что…

Я провернул барабан.

Хлоп!

Сначала я подумал, что промазал. Броневик по-прежнему двигался так, словно готов был таранить тысячи Зараз в минуту. Потом он резко вильнул вправо и началась великолепная куча мала. Смотреть на то, как сталкиваются эти железные айсберги — одно удовольствие. Как будто рушаться крохотные муниципальные здания. Впрочем, вес и приземистость давали им хорошую устойчивость. Неуправляемый броневик даже не перевернулся. Он просто собрал своим бортом пять или шесть затормозившись братьев, и заглох. Остальные хищные черепахи мчались на нас как ни в чем не бывало. Разве что предприняли какие-то смешные маневры уклонения.

Два стандартных патрона. До этого их счетчик никогда не опускался так низко. Общество Должников — мирная организация. Я убивал, когда кто-то пытался убить нас, поэтому боезапаса у меня не было. Этих патронов в любом случае оказалось столько, сколько нужно, чтобы не мы с оливой не попали в лапы ССТ.

Я посмотрел, как там дела у наших преследователей. Не сможем ли мы повернуть назад? Остался всего один вертолет, похожий на странную головку пористого сыра. Все скотовозки были уничтожены. Друг за другом они нашли свой конец, и напоминали теперь цепь сигнальных костров, предупреждающих о беде. Во мне затеплилась надежда. Если попытаться…

     В пылающий солнечный круг

     В последний момент на подножку вскочить

     Всего лишь пустой звук.

     Принять, успокоиться и не ныть.

От этого вопля у меня в заднице похолодело как в морозилке. Хо все-таки сорвало с нарезки. Это ведь был ее первый муж. Олив часто колбасит после первого покойника из-за гормональных бурь. Посмертный секрет папы сообщает организму, что произошло нечто ужасное, вызывая сильную депрессию. Редко, но бывает и так, что слабые духом оливы в этот момент кончают с собой. Другие бегут к Разводчикам и берут нового мужа.

Как назло, у меня ни одного под рукой не было. Олива же шла прямо на черепах. Потом резко затормозила, вывернула руль и поставила Заразу боком. Я подумал, что моя подружка просто вырубилась, и готов был засмеяться в лицо этому сраному дню, но вдруг услышал крик:

— Прицелься в крайнего левого! Быстрее!

Я так и сделал.

Тот мгновенно снизил скорость и спрятался за идущим справа. Потом я чуть не вывалился из люка. Мы проскочили в этот уголок трусости, но только едва. Заразу успели впечатать в ограждение, однако старуха вырвалась. Клянусь Леди, сегодня она смогла расплатиться за все свои косяки. Я буквально не успевал получать от нее переводы.

— Да-а-а! — заорала Хо.

Я тоже вопил что-то нечленораздельное.

К сожалению, наше ликование было недолгим. ГО не были дуболомами настолько, чтобы не перекрыть трассу, пока свободные подразделения пытались закончить дела пораньше и завалится в бар. Мы почти сразу увидели стену из серых бортов со звездами и номерами. Они настолько хотели поболтать с нами, что даже приволокли ежей, навроде противотанковых, только поменьше. Впрочем, они были ни к чему. Каскам впереди достаточно было просто застрелить Хо. И, без сомнения, снайперы у них имелись.

Я спустился вниз и пролез к торпедо по лежанке. Хо была почти по-лонгатски бледной, и абсолютно трезвой. Руки на руле не дрожали.

— Ну что, Сам-Сам, — она улыбнулась мне. — Мы сделали все, что могли.

— А-ха, — сказал я. — Раздумываю, не послать ли Сэту последний электронный поцелуй.

— Лучше не трогать баланс. Иначе он призовет наши души из Шторма и затолкает в эспертуа.

— Сделаем это сами? — предложил я.

— Конечно.

Олива сбросила ход. Я снял чертов шлем, и по привычке надел панаму на голову. Вертолет почти сразу завис над нами. Рычание броневиков нарастало, перебивая его металлический