Лицо Гаврилова подрагивало, он лихорадочно пытался нащупать рукоятку. Наконец пальцы сомкнулись вокруг нее, старик упал на колени, потом тихо опустился на пол всем телом и затих.

Расти подтянула ноги к рукам, словно пытаясь защититься, ее фигура приняла форму шара

Девушка рассеянно похлопывала себя по рту и, все еще пребывая в состоянии шока, в испуге озиралась вокруг. Воздух застрял в легких, казалось, она вот-вот задохнется.

Отшвыривая мебель по сторонам, Купер понесся к Расти.

— Ты в порядке? — Он присел перед девушкой на корточки и легонько тронул за плечо.

Она в ужасе отшатнулась.

Купер замер на месте, в глазах спасителя снова мелькнула стальная твердость, и он произнес:

— Не нужно меня благодарить.

Расти постепенно оправилась от потрясения, она опустила руки и восстановила дыхание, пристально посмотрела на Купера и едва вымолвила белыми от страха губами:

— Ты убил его.

Эти слова казались беззвучными, но Купер понял смысл сказанного.

— Прежде чем он успел убить меня, дурочка! Смотри! — И он показал на спину мертвеца. За пояс штанов Гаврилова был засунут маленький пистолет. — Ты что, все еще ничего не пони маешь? — взревел Купер. — Они собирались меня прикончить, а тебя стали бы удерживать силой. Они хотели пользоваться тобой, твоим телом по очереди!

Расти с отвращением вздрогнула:

— Нет!

— К несчастью, да. — Купер кивнул. Раздраженный непонятливостью девушки, он поднялся и перевернул Куинна на спину. Крепко зажмурив глаза, Расти отвернулась. Она услышала звук тела, которое Купер потащил по полу к двери, потом раздался стук ботинок Гаврилова о порог.

Бедняжка не знала, как долго она лежала вот так, в позе эмбриона. Купер уже вернулся в хижину, а она все не двигалась. Наконец Купер навис над ней:

— Ты не пострадала?

Расти печально тряхнула головой.

— Да отвечай же, черт возьми! Старик не причинил тебе вреда?

Она подняла голову и сердито взглянула на компаньона:

— Нет!

— Он едва не изнасиловал тебя. Ты что, правда ничего не понимаешь, да? Или звезды в твоих глазах все еще мешают видеть истинный свет?

Глаза Расти наполнились — только не звездами, а слезами. Она только сейчас начинала стряхивать с себя страх и осознавать суть про-' исходящего.

— А что, собственно, ты здесь делаешь? Почему вернулся? И где Рубен? Что ты ему скажешь, когда он вернется?

— Ничего, Рубен уже не вернется.

Спасенная закусила дрожащую нижнюю губу и закрыла глаза. Слезы катились по ее щекам.

— Ты убил его, да? На тебе его кровь!

— Да, черт возьми, — сердито зашипел Купер, склоняясь над Расти. — Я застрелил его, но только в целях самообороны. Парень завел меня в лес, подальше от дома, потом стал тыкать своей пушкой. Он хотел меня прикончить, а тебя сделать «своей женщиной»!

Внимательно посмотрев на компаньона, Расти с недоверием тряхнула головой, и это привело Купера в ярость.

— Не смей притворяться, что удивлена! С того момента, как Гавриловы увидели тебя, у них только одно на уме и было! Ты возбуждала их, и прекрасно это знаешь!

— Я? Как? Когда я это делала?

— Да хотя бы когда расчесывала волосы!

— Расчесывала…

— Ты просто была самой собой. И выглядела так, как выглядишь.

— Хватит смеяться надо мной! — уже всхлипывала Расти. — Я ни в чем не виновата!

— Разве только в том, что из-за тебя я прикончил этих двоих! — вскричал Купер. — Подумай об этом, пока я буду закапывать их тела.

И он удалился, чеканя шаг. Огонь в камине потух, и в хижине стало холодно. Но Расти было все равно.

Когда Купер вернулся, Расти все еще сидела на полу и горько плакала. Как же она устала! Все тело ныло, каждый орган откликался болью — то ли от сна на твердой поверхности, то ли от передвижения на костылях, то ли от невольного сострадания к Куинну Гаврилову.

Расти хотелось лишь одного: сытно, по-простому, поесть. Сейчас она без колебаний отдала бы свой «мазерати» за стакан молока. Одежда девушки была изорвана ветвями и тем жестоким варваром, что напал на нее. Шикарное лисье манто, которое так ценила Расти, теперь годилось разве что на подстилку…

Она видела, как умерли эти люди.

Сначала пятеро погибли в авиакатастрофе. И еще двое приняли смерть от руки человека, который только что присел рядом. Он резко поднял ее голову, схватив за подбородок загрубелыми пальцами.

— Вставай, — приказал Купер. — Вытри лицо. Ты ведь не собираешься весь остаток дня сидеть здесь без дела и плакать, как дитя.

— Иди к черту, — фыркнула Расти, дергая подбородком, чтобы вырваться из лапищ Купера.

Он пришел в такое бешенство, что его губы едва двигались, выпуская порцию ядовитых слов:

— Слушай, если тебе так понравилось в компании Рубена и его папаши, нужно было признаться мне. Я уже жалею, что из-за тебя прикончил этих славных ребят.

— Ты просто ублюдок!

— Поверь, я был бы просто счастлив оставить тебя в этом раю и направиться к реке в одиночку. Но думаю, мне стоило предупредить тебя о том, что Рубен намеревался завести много детей. Конечно, ты бы никогда не узнала, от кого их прижила — от самого Рубена или от его дражайшего папаши…

— Заткнись! — Расти дернулась, чтобы влепить грубияну пощечину.

Он успел перехватить руку девушки в воздухе, и компаньоны молча смотрели друг на друга несколько напряженных секунд. Наконец Купер ослабил хватку на запястье подруги по несчастью. Гневно зарычав, он вскочил и, вложив всю свою неистовую силу в удар, от души пнул стул.

— Речь шла о выживании: или я их, или они меня. — Голос мужчины дрожал от сдерживаемой ярости. — Рубен выстрелил первым. Мне повезло, я успел отвести его винтовку в сторону. У меня не было выбора.

— Не нужно было убивать их.

— Не нужно? А как стоило поступить?

Ответ никак не шел на ум Расти, но она была уверена, что нашла бы верное решение, если бы смогла все как следует обдумать. Признав свое поражение в споре, девушка опустила глаза:

— Почему ты вернулся, почему не пошел дальше один?

Его глаза сузились, превратившись в суровые щелки.

— Только не подумай, что я не рассматривал такой вариант.

— Ах! — устало бросила Расти. — Не могу дождаться, когда наконец-то избавлюсь от тебя!

— Поверь мне, это чувство взаимно. Но пока сей счастливый момент не настал, нам придется терпеть присутствие друг друга. И первый пункт в нашей повестке дня — хорошенько отдраить это место. Я не вынесу еще одной ночи в этой вонючей дыре.