— Это было очень холодно, — Бен Хастингс поежился, вспоминая, — очень страшно. И очень долго, как по мне. С тех пор едва ли меня можно чем-то на самом деле напугать. Наверное, отморозил себя что-то.

Он усмехнулся, и Джил попыталась вернуть ему эту улыбку, хотя даже ей стало зябко.

— Огонь не греет от таких историй, — сказала Гвинет. — Принеси дров, раз уж наколол.

Бен вскочил на ноги, словно школьник, которого отпустили раньше с занятий. Волшебница повернулась к ткацкому станку, разгладила полотно чуткими пальцами. А Джил неожиданно показалось, что они в доме не одни.

Она вскинула голову и успела заметить, прежде, чем он истаял, тонкий женский силуэт у левого очага, предназначенного для тех, кто приходит из Бездны. Или из смерти.

Еще две ночи Джил и Бен Хастингс провели под крышей дома с тремя очагами. Как ни рвалась девушка на поиски брата, охотник на фей настоял на отдыхе.

— Мне не нужно, чтобы ты падала от усталости, — сказал он с непривычной строгостью, и Джил смирилась. Тем более, что даже ворожбой леди Гвинет колено ее заживало медленно. Вполне вероятно, дома с такой травмой она бы загремела в больницу.

Было еще кое-что, заставляющее Джил чувствовать себя неуютно и думать о том, как бы поскорее уйти из дома волшебницы.

Гвинет и Хастингс казались связанными какой-то общей тайной или общим прошлым, которое сближало их сильнее, чем любая дурацкая влюбленность. Впервые с тех пор, как охотник на фей вытащил ее из лап вороньих женщин, Джил почувствовала себя по-настоящему одиноко.

Было еще одно странное ощущение, подозрительно похожее на ревность, но вот его девушка сочла совсем идиотским и постаралась затолкать как можно глубже.

Единственным способом как-то привести свои мысли в порядок был блокнот, карандаш и старая пастель. Поэтому Джил рисовала. Много, долго, с каким-то остервенением. Гвиллионов и их каменные чертоги, Гвинет, за ткацким станком и гуляющую по холмам, Бена Хастингса, будь он неладен. Один раз Джил даже попыталась набросать силуэт женщины, дважды ей примерещившийся. В том, что у очага и в подземельях ей виделся один и тот же призрак, Джил была уверена, хотя едва ли смогла бы объяснить, почему.

Вечером второго дня Хастингс кинул ей на постель высохшую одежду. Сказал, без особой радости, впрочем:

— Завтра выходим. Леди Гвинет говорит, отсюда до Тернового холма можно добраться дня за полтора. Если никто не будет путать дорогу.

По каким приметам охотник на фей эту самую дорогу выбирает, утром следующего дня Джил так и не поняла. Они вышли из кольца холмов, окружающих, как стражи, дом с тремя очагами, и двинулись вначале вдоль ручья, берущего начало из ключа в долине. Потом Бен свернул на тропу, уходящую куда-то, где грудились каменистые всхолмья, кое-где поросшие редким лиственным лесом.

— Мы правильно идем? — спросила Джил, когда тропа начала карабкаться по крутому склону.

— Леди Гвинет ночью ворожила нам дорогу, — Хастингс улыбнулся. — Нас могут попытаться, нас обязательно попытаются обмануть, но я надеюсь, что замечу это.

Джил кивнула, хотя перспективы ее совсем не обнадеживали. Фанатом долгих пеших прогулок она не была никогда, тем более что в конце этого путешествия их ждали неприятности, а не ужин, душ и кровать.

Поначалу девушка занимала себя разглядыванием окружающих пейзажей, но на третий час пути они ей достаточно надоели и перестали радовать. Но путешествовать под землей было гораздо хуже, Джил постоянно напоминала себе об этом.

— Смотри, — неожиданно сказал ей Хастингс после привала, второго за день. — Это терновник.

Джил окинула скептическим взглядом колючий куст, весь в белой пене цветов.

— Не знала, что он цветет, — в ее представлении терновник ассоциировался только с шипами и горькими ягодами. — Это значит что-то?

— Может значить, что мы идем верно. А может не значить ничего, — охотник на фей пожал плечами.

На ночлег пришлось остановиться на берегу маленько, почти идеально круглого озера. От воды тянуло свежестью и прохладой, в ивняке до самой темноты орали какие-то птицы, так что ночевка представлялась Джил холодной и бессонной. Хастингс снова отдал девушке свой спальник, хотя она бы не отказалась от дополнения к нему в виде живого тепла под боком.

— Будь осторожна, когда пойдешь умываться, — сказал ей охотник на фей. — Не хлебни воды.

Они наполнили фляги и баклаги из родника возле дома волшебницы. Чем эта вода отличается от озерной, Джил было допытываться лень. Но она определенно была чище и не пахла тиной, что девушку полностью устраивало.

Бен Хастингс развел на берегу небольшой костерок. На нем можно было обжаривать кусочки лепешки, нанизав вперемешку с остатками солонины из запасов охотника, и это почти примирило Джил с положением вещей. Заснула она быстро, против всех своих ожиданий.

Среди ночи ее разбудил ветер, завывающий на разные голоса в ивняке. Она собралась было поглубже завернуться в спальник, когда заметила, что Хастингс до сих пор сидит у огня. И сидит не один.

Ночной гость подкидывал в огонь веточки, одну за другой, ломая их в пальцах. Лицо его почти скрывала темнота, блики огня освещали только подбородок, жесткий, волевой, и темную линию губ. Еще Джил разглядела богатую вышивку на рукавах, отблескивающую в свете костра медью и золотом. На земле рядом с ним лежала большая белая собака.

- Кабана мы гнали, — говорил он. Вроде бы тихо, но Джил отчетливо слышала низкий голос даже через шум ветра. — Белого кабана, я давно не видел таких. Будет на пиру. Приходи. Даю слово, что кабан во вред тебе не пойдет.

Он улыбнулся. Джил притаилась и даже дышать постаралась тише. Снова влезать в чужие разговоры не хотелось. Хастингс вздохнул:

— Я бы с радостью, да тут случилось.

— Бенмора не моя земля, — улыбка ночного гостя пропала, как будто ее никогда не было. — Но чтоб мне сильно нравилось то, о чем ты говоришь, то не нравится вовсе.

— Я пока ничего не говорю, — Бен устало потер переносицу.

— В полдень Охота была подле дома с тремя очагами. Там решил, сделаю крюк, потом нагоню.

- Обратно возвращаетесь?

- Дичи к пиру потребуется много, а нужды особой возвращаться нет. Полнолуние наступит раньше. Вернусь к Самой короткой ночи.

— Боюсь, мы не успеем к Середине лета, — охотник на фей вытащил из внутреннего кармана маленькую фляжку, блеснувшую на свету, отхлебнул и передал ее своему гостю.

— Если будете долго гулять по холмам, то верно, не успеете, — он припал к фляжке надолго.

— Княжна гвиллионов назначила нам цену за право прохода, так что нам вначале нужно к Терновому холму.

— Терн всегда колюч и горек, — ночной гость плеснул в огонь из фляги Хастингса, пламя взметнулось, выхватив из темноты бледное лицо, красивое и страшное. Джил показалось, что темные глаза видят ее насквозь. — Всегда колюч и горек.