Изобразить раздражение было нетрудно: он на самом деле его испытывал. Потому что его держали здесь из-за какой-то ерунды, а мать небось уже узнала все от Елки и истерит. Или не узнала – тогда она ищет Елку и истерит.

«В его глазах нет ничего драконьего. Силы в нем тоже нет. Если дело действительно в артефакте, надо найти его и изъять, вот и все. А до тех пор не стоит выпускать мальчишку».

– Ты останешься пока здесь, – закончил грифон, вставая.

– За что? – искренне возмутился Арт.

– То есть как? – фыркнул грифон. – За череду нападений на учебный модуль. Думаю, твоих друзей тоже стоит привлечь за хулиганство. Это как-никак преступление, и оно должно рассматриваться в суде.

Грифон направился к двери. Арт с тоской смотрел ему в спину.

– Впрочем, – произнес тот, оборачиваясь, – если ты, например, вспомнишь, где находится артефакт…

Возможно, молчать было глупостью. Ведь грифону ничего не стоило произвести обыск в каморке отца, если фенька действительно так много значит для него. Но что она может значить?

– Я не знаю, – процедил Арт со вздохом.

– Ну, не будем торопиться. Охрана!

Грифон громко стукнул в дверь. Замок щелкнул, на пороге появился искин.

– Я отдаю молодого человека в полное ваше распоряжение. Но держите меня в курсе.

С этими словами грифон распрощался и вышел.

Арт остался в тюрьме.

Лес

Орлан – большая птица. Но все же комиссар нес ее, раненную, вцепившуюся в его руку, кое-как придерживая другой. Славка, которого еле-еле удалось привести в чувство, медленно ковылял позади. Бывают же такие моменты, когда никто не придет и не поможет дойти. Никто даже не знает, что они втроем только что пережили.

Вот и Дом наконец. Навстречу выскочили девчонки, пацаны, привратник, Даша… Комиссар не слышал возгласов удивления и причитаний. Молча кивнул в сторону берега: там, мол, смотрите, если не страшно. Перед ним расступались, шли следом, показывали дорогу, пока он не донес Ирину Андреевну до кровати. Про Славку успел забыть. Из оцепенения его вывел только голос Юльки:

– Кладите осторожно. Хорошо, что она в трансформации, так быстрее регенерирует.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Я чувствую. Ожоги, от чего они?

– На берегу на Славку напала огромная сколопендра. Ирина Андреевна защищала его, ожоги – от яда этой твари. Я подоспел вовремя и убил ее. Не представляю, откуда она взялась.

– А со Славкой что?

Юлька уже собиралась ложиться спать, как многие в интернате, и успела расплести косу. Сейчас она сидела над Ириной Андреевной – над птицей – растрепанная, перепуганная внутри, но с виду собранная. Двое существ нуждались в ее помощи. Два человека.

– Я нормально, – тихо проговорил Славка и сел прямо на пол.

– Даша, Ляля, посмотрите, что с ним, уложите на соседнюю кровать! Найдите его бабушку, она у колодца, наверное.

– Я в порядке, не надо!

– Делай, что она говорит! – хмуро сказал комиссар.

– Вы сами-то как?

Юлька задавала вопросы, а ее пальцы в это время уже старались нащупать паутину. Паутину птицы, существа, ей искать еще не доводилось. Комиссар не в счет, он ведь был вне трансформации.

– Не беспокойся. Скажи, чем ей помочь, я все сделаю!

После того как Юлька спасла Антона, залечив страшную рану, он проникся к ней уважением.

– Я пока не знаю. Сейчас попробую выяснить.

Юлька растопырила пальцы над птичьей грудью и закрыла глаза. Возле соседней кровати все женское население интерната кудахтало над Славкой. Юлька поняла сразу: с ним ничего серьезного. Синяки, ссадины, сильный испуг, купание в холодной воде. Было что-то еще, странное, – но это потом. А вот Ирине Андреевне помощь нужна была срочная.

Под пальцами заклубилась сиренево-зеленая дымка, обрела форму, и Юлька увидела рисунок. Нет, не паутину – красивый, пышный цветок, похожий на пион. У себя она ведь тоже вначале увидела цветок. Так вот какая вышивка бывает у существ! При том что Ирина Андреевна, конечно, родилась человеком. Несколько лепестков цветка были сильно помяты, один потемнел. Так выглядит ожог, поняла Юлька. Будем исправлять.

Комиссар сидел рядом на полу и слегка гладил перья распластанных крыльев. Птица лежала на спине, глаза были наполовину прикрыты пленкой. Она дышала неровно, птичья грудь вздымалась рывками. Но под Юлькиными пальцами постепенно успокоилась, дыхание стало глубоким, не очень частым.

Юлька разворачивала, расправляла скомканные лепестки пиона. Вот он, яд, – черные пятна, их можно аккуратно стереть, как ластиком. Еще немного – и цветок выглядит нетронутым.

Птица уснула. Юлька чувствовала страшную усталость. Славкой она займется позже – вроде с ним все в порядке, ссадины обработали, напоили чаем, укрыли – дрыхнет. Бабушка прикорнула рядом. Дом как-то успел подсунуть ей кресло со спинкой. Молодец, Дом, но лучше бы сделал нормальную лестницу наверх. Сейчас карабкаться по этому дереву совсем нет сил.

– Положите сверху мягкую повязку, вам сейчас девочки принесут. Только не передавливайте, у птиц хрупкие кости…

– Не беспокойся, – улыбнулся комиссар. – Я умею с птицами. Спасибо тебе!

– С вами точно все хорошо? Как рука?

– Медленно заживает, зараза. Но это ничего.

– Где ж медленно, кости уже срослись! – возразила Юлька.

– Я сравниваю с крылом.

– А! Ну да.

Юлька все-таки влезла по дереву наверх. Сверху ей подала руку Викусик.

Делегация, ходившая к морю смотреть на сколопендру – дядя Коля, Ярослав Игоревич, Женек, Виталик и Ванька с Олежкой, – вернулась впечатленная. Мальчишки были напуганы и втайне считали Славку героем. А уж Ирину Андреевну с комиссаром – тем более.

– Надо бы зарыть ее. А то весь лес провоняет, – сказал привратник, отыскивая в углу лопаты.

– Да уж, такую закапывать всю ночь будем, – пробормотал художник. – Сашка-то где?

– Ушел смотреть, как далеко лес дотянулся, заодно с жителями поговорит. Не будем его ждать, пошли!

Младших кое-как уложили, подростки не спали. Сбившись в кучку на двух сдвинутых кроватях, они вполголоса, но с ужасом обсуждали сколопендру.

– Как мы могли ни разу не встретить в лесу такую громадину? – поражался Ярослав Игоревич.