И закрыл глаза.

В следующий миг на него обрушился тупой удар – казалось, сразу везде. Славку развернуло и повалило на спину, ноги описали в воздухе дугу, он едва не совершил кувырок назад. Падая, чудом не зацепился ногой за дерево. Последнее, что он успел сделать, – закрыть руками лицо.

Он получил еще один удар – поперек туловища. Непроизвольно дернулся от боли и сжался в комок, подтянув колени к животу и заваливаясь на бок. Славку трясло, он ждал, что сейчас в него вцепятся челюсти.

Он слышал ужасный шум, понимая, что его производит сколопендра, извиваясь на песке очень быстро, – туда-сюда…

Но броска все не было. И других ударов не последовало. Однако шум не прекращался. Казалось, тварь хлещет хвостом по чему ни попадя.

Славка, едва дыша, раздвинул пальцы, чтобы выглянуть в щелочку.

Мир казался перевернутым набок – и земля, и небо. Сколопендра страшно извивалась в трех шагах от него, словно змея, но только хуже змеи. Потому что у мерзкой твари имелись конечности, которыми она мелко-мелко перебирала щупы и челюсти. И челюстями она сейчас норовила вцепиться в клюющего ее серого орлана с белыми полосками на плечах. Орлан не давался, он был проворен, норовил атаковать сзади. Но многоножка вертелась так прытко, едва уловимо глазом, что Славка был уверен: орлан протянет недолго. При этом у птицы, находящейся в воздухе, несомненно было преимущество: поднимись она выше, и сколопендра уже не достанет.

«Почему он не улетает?» – думал Славка.

Ведь очевидно же, что орланы не едят такую мерзость, как сколопендры, и птице нет смысла с ней драться, рискуя жизнью.

Если только она не охраняет птенцов.

Славка был избит и до смерти напуган, но все же сообразил, что птенец – он и есть. И если он не хочет немедленной смерти орлана, ему надо как можно быстрее убраться с берега.

Он встал на четвереньки на откосе. Его шатало. Тошнило. Болело все, что только можно.

Славка понял: вверх, на обрыв, ему не забраться. Единственной выход – вниз, подальше от твари.

И, рухнув на землю, он скатился по косогору прямо в море. Не думая о камнях. Не думая ни о чем вообще. Он плюхнулся в воду лицом вверх и сразу погрузился, но тут было неглубоко. Славка начал барахтаться, отплевываться и всплыл. Камней, к счастью, в этом месте не оказалось, а холодная вода придала ему сил. Кое-как встав в воде – мокрые волосы прилипли ко лбу, с них текло, – он увидел наверху дерущихся сколопендру и орлана. А мгновение спустя – второго орлана, белоголового, без полос. Он кружил над дерущимися, странно вытянув одно крыло, и от этого несколько заваливаясь на бок. Поднявшись выше, он прицелился и выстрелил в тварь пером, от отдачи едва не потеряв равновесие. Снова заход вверх – и еще одно перо, на этот раз орлан удержался. А многоножка рухнула передней частью туловища на склон и задергалась. Орлан добивал ее, делая неровные круги и выпуская все новые стрелы-перья. Второй отлетел куда-то в сторону, Славка потерял его из виду. Сколопендра билась все слабее и наконец застыла. Покружив над ней еще немного, орлан снизился, вышел из трансформации, и Славка понял, что это комиссар. Одну руку он прижимал к туловищу. Сделав шаг к берегу, Славка упал, облегченно ткнулся головой в песок, и темнота навалилась на него.

Светлоярск

Дверь не только выглядела настоящей – она была даже чуть-чуть приоткрыта. Момент, когда это случилось, Натка пропустила из-за поцелуя Сергея.

– Ты умница, Наташка, у нас все получилось! – воскликнул он и потянул за ручку.

За дверью тоже поджидала темнота, к счастью, не столь густая, как в городе. Можно было узнать галерею – потолочные арки, высокие окна, в которые светили звезды – много-много звезд. Их сияние и делало ночь не такой черной.

– Мы попали куда нужно, – обрадовался Сергей. – Пошли скорей!

Он увлек Натку за собой в коридор.

– Откуда ты знаешь?

– Я уже был тут, Аню встречал.

– Ты же говорил, что с той стороны войти нельзя!

– Она позвала меня в темноте, и я смог войти. Иногда мне кажется, что техно чувствуют друг друга, как животные из одной стаи.

– Как орланы?

– Ну да. Чем мы хуже? – засмеялся Сергей.

Они шли по галерее, взявшись за руки, и молчали.

На самом деле Сергею было немного неловко. Ведь он еще совсем недавно думал об Ане – и вдруг, вот так внезапно, взял и поцеловал Наташу. Но что-то внутри говорило ему, что нет больше сил терпеть одиночество. Да, он привык к жизни в Городе-за-воротами, привык видеть людей только издалека. Но так было до встречи с жителями леса, до той ночи в башне, с Наташкой вдвоем против орланов. Теперь он был готов на что угодно, лишь бы не возвращаться к прежнему существованию. Удастся выйти отсюда или нет – Наташку он не отпустит.

Галерея привела к глубокой нише в стене. В нише, на постаменте, стоял необычный предмет, напоминающий перевернутый кубок, на верхушке которого слабо мерцал шар. Вокруг шара располагался металлический венок из листьев. Свет отражался от стенок кубка.

Никакого выхода из галереи не было.

Натка с Сергеем переглянулась.

– М-да. Гоблины нас прокатили, похоже.

– А может, там дальше какой-нибудь тайный ход?

– Сомневаюсь, – пробормотал Сергей.

Он попытался поднять кубок, но тот оказался непомерно тяжелым и не хотел покидать своего места.

– Приварен он, что ли?

– Помочь?

Натка тоже схватилась двумя руками за кубок, и тот моментально оторвался от постамента.

– Видала… – присвистнул Сергей. – Вместе мы – сила! Давай подержу, а ты пощупай стенку, может, и правда там какой-нибудь лаз.

– А вдруг ты не удержишь… – начала было Натка, но тут же замолчала.

На сияющем шаре медленно проступали слова:

Половина строчек была словно написана от руки красивым почерком. А другая казалась напечатанной.

– Что это значит? – прошептала Натка.

– Ахинея какая-то. Но про рассвет мне нравится. Осталось понять: кого надо понять, – фыркнул Сергей. – Эй, люди! Кого тут понять надо? Все сюда!