– Attends – подожди!

На столе лежала ее разделочная доска с ножом, а вокруг – луковая шелуха, кожура цукини, хвостики острого перца, ошметки помидоров, открытые баночки со специями, круглый кочан салата, вскрытая упаковка соуса «аррабьята», а на плите стояла сковорода. Конфорка на первом делении, соус булькает сам по себе, красный и многообещающий, пускает пузыри на поверхности, а те лопаются и оставляют цветные пятнышки на стенке сковороды. Что-то непокорное было в этой сковороде, как в ребенке, которого оставили одного, и он сам с собою играет. Изабелла выключила конфорку, повернув рукоятку до нуля, и вполголоса позвала:

– Зара!

Пошла к двери в ванную комнату, осторожно нажала на ручку, но Зары там не оказалось.

– Выглядит так, как будто готовкой занялся мужчина, – заметила Вероника, заглянув в кухню.

Ни та, ни другая еще не сняли обувь и вымокшие под дождем куртки.

– Тут могла быть только Зара, – сказала Изабелла.

Она присела, и неожиданно ее охватил страх. А вдруг этот Майер сюда явился, чтобы призвать ее, Изабеллу, к ответу, а нашел здесь Зару, которая явно хотела сделать им сюрприз в виде ужина? И что же, дошло до стычки? Или он выманил отсюда Зару? Но от нее-то он чего добивался? Изабелла знала, насколько непредсказуемым мог быть этот человек.

Или, может, он был здесь, а Зара пробралась в квартиру вслед за ним? Только бы она держала себя в руках, она иногда такая опрометчивая, просто неугомонная.

Вероника спросила, что она такое обдумывает, Изабелла поделилась: странно, как это Зара взяла да бросила готовку, остается только надеяться, что не появился Майер и не произошло чего-нибудь непредвиденного.

Но с какой целью Майер мог здесь появиться?

– Например, чтобы с тобой поговорить, – высказала предположение Изабелла, – он ведь мне не поверил, что Мартен действительно умер.

Не пробовала ли она позвонить Заре?

Ах, конечно, именно это и надо сделать. Она подошла к телефонному аппарату в гостиной, набрала номер Зары, одну цифру за другой. В кухне тотчас раздался звонок. Принадлежавший Заре мобильник спрятался за кочаном салата на кухонном столе.

Изабелла, вконец упавшая духом, положила трубку. Вероника тронула ее за руку, уговаривала не пугаться, ведь Зара, конечно, вот-вот вернется.

– А если не вернется? – И у Изабеллы выступили слезы на глазах.

– Mais écoute…[32] – Вероника обняла ее за плечи.

– Мам, привет! – закричала Зара и тут же изумленно замерла в дверях, увидев подруг в уличных куртках.

– Детка, где же ты была? – Изабелла, подбежав к дочери, обняла ее изо всех сил.

– Детка? – засмеялась Зара. – Я не нашла в шкафу спагетти и сбегала в магазин на вокзале. – Она подняла сумку с пачкой спагетти как можно выше. – Оказалось, у них есть даже вот эти, с женщиной в белом платке и с колосками, точно как в той книжке про «хозяйку спагетти», которая в детстве мне так нравилась. Видишь? – И тут она заметила следы слез на глазах у Изабеллы: – Мам, ты что? Ты волновалась?

Изабелла кивнула.

– Из-за меня?

Изабелла еще раз кивнула. Она так и продолжала бороться со слезами.

– Но я ведь просто хотела сделать вам сюрприз!

– И тебе это еще как удалось, Зара! Не знаю, с чего я вдруг так испугалась.

– А вообще ты нормально себя чувствуешь? Голова не болит, сердце не колотится?

– Да нет же, нет, с чего ты взяла?

– Просто так. Просто… ты очень изменилась.

– Мы прекрасно прогулялись, а теперь я немного устала, вот и все.

– Ладно, тогда переодевайтесь, потом ты приляжешь ненадолго, а через полчаса будут спагетти, о'кей?

– Очень даже о'кей.

Зара испытала облегчение. Она-то не особенно голодна, после сеанса с отцом Нуби она уж попробовала и печенье Аманды, и ее восхитительный банановый чин-чин. Джо больше не показывался, зато Аманда, усвоившая швейцарский диалект, все спрашивала на случай, если к ним зайдут из общины, вполне ли по-швейцарски выглядит их квартира. Зара, охотно это подтвердив, прямо оттуда направилась к матери.

Позже, когда они сидели за столом и наматывали на вилку свои спагетти, запивая глоточком кьянти, Изабелла рассказала Заре, как они вчера съездили к матери Мартена и как та всю жизнь ждала весточки о сыне.

Зара только головой качала. Просто поверить невозможно, что за свинство! И каждый год Первого августа только и говорят, какая у нас свобода.

Изабелла же была убеждена, что сегодня подобное случиться не может.

– Только Мартену это никак не помогло, – заметила Зара.

Некоторое время они молча поглощали спагетти.

– It`s delicious, – обратилась Вероника к Заре.

– Thank you[33].

Изабелла не преминула поинтересоваться, как продвигается изучение международного права.

– Потихоньку продвигается, – ответила Зара. Только вдруг вся эта история стала ее страшно раздражать. Вот, например, в Голландии этот Гроций, он в семнадцатом веке выдвинул основные правила ведения войн и тем самым одним из первых потребовал защиты мирного населения во время войны.

И что же ее так раздражает?

– То, что это мужчина! – воскликнула Зара, да так громко, что Изабелла с Вероникой, вздрогнув, отложили вилки. – Почему женщина этого не потребовала? Ведь именно женщины всегда являлись жертвами войн. И вообще, вся история права создана мужчинами! И сама история тоже, и философия, теология, литература – а мы-то где были? Мы только помогали им явиться на свет, всем этим умникам-разумникам!

Изабелла кивнула:

– Пришло время, и все это меняется.

Да, но историю изменить нельзя, отчего Зару берет зло, ведь все то, что она там должна учить, придумали мужчины.

Обращаясь к Веронике, она продолжала:

– Историю Мартена тоже не изменишь, а ведь ясно, что тогда его судьбу, как и судьбу его матери, тоже решали мужчины, и вообще, давно ли в Канаде женщинам дали право голоса?

– В 1940 году, – улыбнулась Вероника, – в Квебеке, моей провинции, в последнюю очередь.

– А в Швейцарии – в 1971-м. Причем в 1990-м федеральный суд просто заставил последний кантон с этим согласиться. Я вот родилась в 1990 году! Можете себе такое представить?

– Что ж, – ответила Вероника, – а в 1940-м родился Мартен. Тоже не вечность тому назад.

Они продолжали ужинать, «пустили салат по кругу», как выразилась Зара. Она, кстати, уверена, что Майер тогда выступал против женского избирательного права. Вот тут-то она и добавила: