— Только что сварила, — сообщила Александра Васильевна, его домработница. — И пирожки согрела.

— Мы уже завтракали, — отмахнулся Иван.

Домработница всплеснула руками. Бессараб направился в кабинет, позвал за собой Стаса:

— Иди сюда.

Он достал из ящика массивного письменного стола, отделанного резьбой, фотографию в рамке и протянул другу.

— Смотри.

— Откуда у тебя фотография Светы? — изумился тот.

— Это Таня — моя сестра. Она умерла. Помнишь, я рассказывал?

Стас кивнул и уставился на снимок. Как это раньше рисовали картинки в журнале "Мурзилка" "найди десять различий"? Конечно, лицо очень похоже, и рассыпанные по плечам кудряшки такие же.

— Да-а-а, дела. Почему ж ты тогда не женился на Лильке? — возмутился Стас.

— Решил, что это ребенок Цагерта, — выложил правду Иван.

— Кто-то надоумил?

— Получился испорченный телефон. Это проклятая история, и, чтобы о ней говорить, мне нужно сильно напиться.

— Подожди, это из-за Лили ты тогда институт перед самым дипломом бросил и пошел добровольцем в Афган?

— Ну, положим, до Афгана мы так и не добрались, уже войска выводить начали, но до моста Дружбы дошли, и в Амударье ноги помыть довелось, — рассмеялся Иван и добавил, ухмыляясь. — Даже не догадывался, что ты в курсе моего боевого пути.

— А чего там знать? — фыркнул Говоров. — Афган, Абхазия, Первая чеченская…

— Я ж и говорю, прям биограф мой.

— Ты ж везде отметился, — отмахнулся Стас и спросил серьезно: — В марте из-за этой истории с катушек слетел?

— Да.

— Как догадался?

— Увидел Свету, узнал, что у нее был лейкоз. Много ума надо, что ли? — пожал плечами Иван, но уточнять не стал. Дочку увидел первый раз на экране телевизора, а о ее болезни узнал от посторонних. Позорище.

— Что предпримешь? — полюбопытствовал Стас, прекрасно понимая, что его посвятили в эту "Санта-Барбару" неспроста.

— Это моя семья. Пора ее вернуть.

— А Лиля согласна? — насторожился Стас. — Тут, Иван Григорьевич, в приказном порядке не решишь. И что хочешь от меня?

— Не мешай мне с ней видеться.

— Да кто ж мешает? — удивился Говоров.

— Если я буду говорить на черное — белое и наоборот, не возражай, — продолжал выдвигать свои требования Бессараб.

— Ты только не навреди ей, пожалуйста, — Искренне попросил Стас.

— Я не могу ей навредить, я люблю ее, — резко оборвал Иван.

— Моя жена сказала бы: "Как все запущено", — пробормотал Говоров.

— Кстати, о твоей жене. Постарайся нейтрализовать ее, ладно? — душевно попросил Бессараб.

— Попробую, но не обещаю. Юлька и так к тебе настороженно относится. А если узнает о твоем героическом прошлом…

— Я переживу. А ты позвони в течение дня домой, узнай у Лильки, может, есть какие-то вопросы. Мне пока как-то неудобно.

Но звонить Стасу не пришлось. Часов в одиннадцать Лиля набрала его сама.

— Когда будешь везти документы, захвати внутренний план счетов и приказ об учетной политике, — попросила она.

— Хорошо, сейчас бухгалтер подготовит, и я привезу в обед. Или Иван.

— Приезжай лучше ты, Стасик, — взмолилась Лиля и отключилась.

Стас посмотрел в окно, за которым, несмотря на утро, уже поднималась жара, на ветку тополя с жухлой и пыльной листвой, и задумался о невероятных жизненных фортелях, которые случаются на каждом шагу. Сегодня утром он увидел прежнего Ивана, которого знал раньше. От недовольного самодура — начальника не осталось и следа. И вся причина, оказывается, в Лильке. В белесой, худой и длинноногой. Эх, бабы, бабы, что же вы с нами делаете.

Он пощелкал пультом и включил сплит. Оттуда повеяло прохладой. Стас еще постоял у окна, поразмыслил с минуту и позвонил жене.

— Будьте добры Юлию Дмитриевну, — попросил он.

— Да. Слушаю, — бодро крикнула жена в трубку.

— Юль, давай съездим, посидим в обед в ресторанчике. Только ты и я.

— Что случилось-то, Говоров? — насторожилась его дражайшая половина. Стас словно увидел напряженный взгляд благоверной.

— Ничего, хочу хоть час провести наедине со своей женой. Это предосудительно? — шумно вздохнул Стас.

— Нет, — тихо заметила Юля — видимо, не нашлась, что сказать.

— Я заеду за тобой около часа. Только ты выходи сразу, чтобы время не терять, — быстро добавил он, не давая ей возможности передумать или решить все по-своему.

— Хорошо, — ошарашено пробормотала она. Муж не каждый день звал ее в ресторан.

— И позвони Лиле, чтобы обедать нас не ждала. Только не говори, что мы в кабак нацелились, а то ей обидно станет. Скажи, что по твоим делам. Ну, придумай что-нибудь.

— Ладно. Только учти, родной, если это какие-то уловки, головы тебе не сносить, — предупредила жена, вновь обретя боевой задор.

Документы повез Иван.

Сразу после обеда зазвонил телефон. Незапланированный выход на связь.

— Я виделся с людьми, — начал Олег без предисловий, — завтра начнут поиски. Условия такие: как только все найдется, ты можешь возвращаться. Лично к тебе претензий никто не имеет.

— Спасибо, Олег. Но я смогу вернуться только через две недели, — уточнила Лиля, а про себя подумала, почему она не выключила этот дурацкий сотовый.

— В чем дело? — устало поинтересовался Олег. Лиля второй день выводила его из себя, рушила все его планы и немало в этом преуспела.

— У меня тут макля наметилась, — отшутилась она.

"Макля" — любимое слово Иштвана.

— Лилечка, — говорил он ей часто, — я задержусь, у меня тут макля.

— А она хорошенькая? — весело интересовалась Лиля.

— Конечно, — смеялся он.

Перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, и она замолчала.

— Где у тебя макля, Лиля? На Черном море? — насторожился Дунаев.

— Да, мы остановились в частной гостинице, — принялась врать Лиля. — И, представляешь, встретила тут знакомых. С хозяйкой мы учились вместе в школе. В параллельных классах. Она была даже влюблена в Иштвана. Мы с ней посидели, поревели. А потом оказалось…

— Лиль, мне это неинтересно, — перебил Олег. — Я завтра позвоню, сообщу результаты. Когда хочешь, тогда и возвращайся. Тебе полезно сейчас отдохнуть. И, будь добра, не лезь ни в какие макли. Кому-то это стоило жизни.

— Я знаю, Олег, — в сердцах воскликнула Лиля и разревелась. — Олежек, миленький, как мне плохо без него. Я даже на кладбище съездить не могу.