Он внимательно посмотрел на нее, потом проговорил:

— Милая, я не буду смотреть на вас.

Он что, над ней смеялся? Не было никакого сомнения в том, что у него на лице вот-вот появится улыбка.

— Я не думаю, что сейчас было бы разумно мочить руку, — нахмурившись, заявила Сенна. — Ведь тогда ваше лекарское искусство окажется бесполезным…

Тут Финниан действительно улыбнулся и, покончив с костром, принялся расстегивать свою кольчугу. Стащив ее через голову и оставшись в тонкой нижней рубашке, он пробормотал:

— Только потом не высказывайте сожаления, ясно?

Сенна молчала; она во все глаза смотрела на своего спутника. Неужели ирландец собирался раздеться прямо перед ней?! А он, освободившись от кольчуги, взялся за подол рубашки. Ах, он намеревался снять ее! Не в силах отвести от него глаз, Сенна пробурчала:

— Вы не услышите никаких сожалений. Хотя очень похоже, что вы знали об этом ручье и вчера вечером, когда мне хотелось помыться. Но вы даже не упомянули о…

Сенна умолкла, потому что в этот момент рубашка Финниана взлетела в воздух, а затем упала на землю рядом с ним. И казалось, его нисколько не беспокоило, что она смотрела на него раздетого. Сенна покраснела и поспешно отвернулась, но все же украдкой поглядывала на ирландца.

А он, шагнув на другой берег ручья и выбрав место поудобнее, окунул голову в воду, а потом тряхнул волосами, разбрызгивая вокруг капли воды, после чего вдруг откинул со лба мокрые волосы и, посмотрев на Сенну, проговорил:

— Итак, милая, расскажите мне, почему именно вы ведете конторские книги вашего отца.

Сенна по-прежнему молчала; теперь она смотрела, как ирландец, еще раз ополоснув лицо, принялся намыливать щеки и подбородок. А затем он потянулся к кинжалу, висевшему у него на бедре.

— Вы бреетесь! — в изумлении воскликнула Сенна.

— Да, конечно. — Покончив с бритьем, Финниан снова окунул голову в воду, затем отбросил назад мокрые волосы — перед Сенной впервые предстало его лишенное щетины лицо. На губах же его играла насмешливая улыбка, от которой у девушки перехватывало дыхание; сейчас, когда его чувственные губы были полностью открыты, она не могла не думать о поцелуях этого мужчины.

Финниан же, рассмеявшись, проговорил:

— Сенна, женщина, которая смотрит на мужчину так, как вы на меня сейчас, очень соблазнительна.

«О Господи, выходит, этот ирландец знает о моих порочных мыслях», — промелькнуло у девушки, и она, покраснев до корней волос, отвела взгляд.

Явно довольный собой, Финниан снова присел у ручья и тихо сказал:

— Так как же счетные книги, а, Сенна?

Стараясь не смотреть на него, она ответила:

— Я веду счетные книги, потому что у меня это очень хорошо получается.

— Но почему же этим не занимается ваш отец?

— Он просто не может. К сожалению, сэр Джеральд постоянно играет. И он может делать ставки на что угодно — на лошадей, на турниры, даже на дождевые капли. Однажды он заключил пари с братом моей матери — пари на то, кого король Эдуард поставит правителем Шотландии — Баллиола или Брюса.

— И кто же выиграл пари? — поинтересовался Финниан.

— Это был один из немногих случаев, когда отец оказался прав. — Сенна грустно улыбнулась и добавила: — Игра стала его страстью после того, как мать от нас ушла.

Финниан, казалось, хотел что-то спросить, но Сенна поспешила продолжить:

— Именно потому, что сэр Джеральд постоянно играет, у него появились крупные долги… довольно неприятным людям.

— Ваш отец общается с неприятными людьми?

— Мой отец общается с любым, кто готов играть. Благородный мошенник или портовый грузчик — какая разница? Но вы-то этому не подвержены, так что вам не понять…

— А неприятные — в каком смысле?

— О, во всех. Эти люди часто приходят в дом по ночам, иногда — богато разодетые, иногда — словно валявшиеся в грязи. Как правило, они разговаривают шепотом, словно делятся какими-то опасными секретами. На следующее утро они уходят, и отец вместе с ними. Вот что значит «неприятные».

Финниан кивнул и туг же спросил:

— А почему вы называете своего отца «сэр Джеральд»?

— О-о… — Сенна пожала плечами. — Неужели не понимаете? Я привыкла так обращаться к нему из-за наших поставщиков и прочих деловых партнеров.

— Я искренне удивлен, что ваш отец произвел на свет такую сильную духом леди, — заметил ирландец.

— Меня? — Она залилась смехом. — Вы, наверное, говорите о какой-то другой леди.

— Я говорю о прекрасной леди, вытащившей меня из тюрьмы.

Выпрямившись, Финниан снова переступил через ручей и нагнулся за своей кольчугой. В этот момент Сенна взглянула на него и в ужасе прошептала:

— О Матерь Божья…

Вся спина ирландца была покрыта глубокими рваными ранами, образовывавшими неровную огненно-красную полосу, представлявшую пугающую картину человеческой жестокости. Некоторые раны уже зарубцовывались, другие же были совсем свежими.

— О Господи, Финниан… — Сенна медленно поднялась на ноги и, шагнув к своему спутнику, осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к одной из жутких ран на его спине.

Он повернул голову и, взглянув на девушку, пробормотал:

— Но вы ведь тоже пострадали…

— О, Финниан!.. — воскликнула Сенна, чувствуя, что слезы пощипывают ей глаза. Опустившись на колени, девушка потянулась к своему мешку. — У меня тут есть мазь, — проговорила она с дрожью в голосе и стала выбрасывать из мешка один предмет за другим. Наконец, отыскав маленькую коробочку, она встала на ноги и шепотом спросила: — Финниан, они гноятся?

— Я не чувствую. — Он покачал головой, и мокрые волосы скользнули по его плечам.

— Я сейчас проверю, — сказала Сенна. — Только стойте спокойно.

Стиснув зубы, девушка начала осторожно накладывать мазь на раны Финниана. Тот вздрогнул, и она спросила:

— Вам больно?

— Да, — буркнул ирландец.

Сенна замерла на мгновение.

— Очень больно?

— Да, очень.

— Понятно… — отозвалась Сенна со вздохом и снова стала накладывать мазь.

Закончив, она отступила на шаг, окинула взглядом спину ирландца и пробормотала:

— Думаю, я обработала все. Да-да, похоже, что все.

Тут Финниан повернулся к ней и проговорил:

— Выходит, что у меня еще один долг перед вами, госпожа. — Шагнув к ней, он коснулся пальцами ее губ и тихо спросил: — Как я могу оплатить его, Сенна? Чего вам хочется?

Она судорожно сглотнула.