Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людям в Эпинее представляется, что человек долго не осознает свою смерть и остается в теле, в неподвижном состоянии, не стремясь выбраться. Если оболочку развеять прахом, он так и не поймет, что настала пора перейти в новый мир, и продолжит скитаться по Сетерре, взывая к родным и близким, одинокий, никем не слышимый.
Подобная участь – сущий ад. Вот почему у эпинейцев принята мумификация. Духу предстоит осознать непригодность вместилища. Увидеть, как оно меняется. Заметить отсутствие внутренностей и то, как глаза запали, а кожа присыхает к черепу, обнажая челюсть. Только тогда дух в ужасе покинет бренный сосуд, воззрится на себя со стороны и примет наконец свою смерть. Это осознание – самое важное, что необходимо почившему.
Дальше он будет руководствоваться знаниями, полученными при жизни. Как освободиться от связи с землей, попрощаться с близкими и подняться к Истинному солнцу, минуя Ложное, что ловит в свои сети болезные, мечущиеся души.
Зря люди думают, будто черное светило опасно только для живых. Мертвые – вот что необходимо ему. Так говорят эпинейцы. Оба солнца есть переходы в иные миры. И один из них полон благолепия, любви и света, а другой состоит сплошь из болезней, боли и страданий. И если первый благодатный мир позволяет нам прожить полноценную жизнь под теплыми лучами и ждет нас, как терпеливая мать, отпустившая ребенка в дальнее странствие, то затмение ждать не умеет. Оно убивает людей, дабы поскорее впитать их души, затянуть в воронку иномирья и навсегда заключить в беспросветной тюрьме.
Потому в эпинейских склепах предусмотрена система оповещения душ. Если человек был беден, родственники умершего приходят сидеть возле его тела каждый светлый день на протяжении трида, а в затмение уходят. Им не позволено прикасаться к чему-либо, принадлежащему миру мертвых, потому они только сидят и молчат. Если же у покойника никого не осталось и при жизни он был нищ, как выпотрошенная мидия, захоронители или храмовые рабочие не оставляют его на произвол судьбы. Вплоть до двадцать седьмого дня они подходят к его гробу и указывают прошедшие сутки. Так усопший будет точно знать, какое сейчас число и можно ли ему покинуть склеп, дабы вознестись. Или же его ждет ловушка затмения. В отличие от простых людей, работникам культа мертвых, принадлежащим обоим мирам, разрешено делать пометки.
В индивидуальном подходе к оповещению душ, как мне кажется, есть что-то теплое и человеческое. Ведь можно просто выбрать стену, нарисовать на ней общий для всех календарь и зачеркивать дни. Но нет, каждый мертвец получает свою особенную посмертную летопись.
В богатых склепах люди бывают только во время похорон. Здешние купола представляют собой сложные световые календари. Это считается лучшим вариантом оповещения, ибо в тишине и безлюдности души скорее осознают себя мертвыми. Потому в склепах Эпинеи нельзя разговаривать. Я смог проникнуть в один из них, только поручившись сидеть у гроба несчастного бедняка, погибшего от солнечного удара. У него не было родни, но я самолично заплатил за похороны, и да простят меня все мертвые Эпинеи – воспользовался шансом побывать в святая святых.
* * *
Воды Медвежьего моря, пароход «Мурасаки», 5-й трид 1020 г. от р. ч. с.
С тех пор как Илана убили, никто не говорил, что все будет хорошо, и Рори совсем размазней стал. Вчера вот нашел мертвую крыску. Ольина рысь придушила, а не съела. Рори сидел над серым трупиком до вечера, пока не пришла Яни. Она сказала, что крыску надо завязать в красивый платочек и похоронить в воде. Рори не хотел опускать ее в море. Вдруг она все еще там, внутри, просто не дышит и не шевелится. Может, лучше запалить костер в маленькой бочке и сжечь ее? А Яни сказала, что душа крыски давно уже бегает у него по плечу, просто он этого не видит. Так же как Илан стоит рядом и все время наблюдает за ними. Яни даже чувствует иногда, как он ее гладит по макушке. Будто ветерок проходится по голове. Легонько-легонько. А на самом деле ни ветра, ни сквозняка. Поэтому трупик лучше спрятать поскорее, чтобы крыска не испугалась. Так и похоронили ее в море.
Потом было много хуже. Астре всех позвал в каюту и новостями поделился. Кайоши им с Нико новый план объяснил, так что сели слушать. Лучше б не на ночь. После плана этого никто не спал, а если и спали, то страшное снилось.
Рори под утро видел руки. Большие, как у него, намозоленные ладони. А в них котенок. Родился только, глазки еще не открыл.
– А ну не отводи рожу, соплявая морда! – рычал папка. – Не отводи, кому сказал! Мужика из тебя сделаю! Хоть ты слезами захлебнись, а сделаю! Смотри! Смотри, сказал!
Кошек у них во дворе было три штуки, да плодовитые все. По два раза в год большущие пометы таскали. То в дрова, то под солому. И как Рори их ни прятал, папка всегда находил. Он думал, что сын привыкнет, перевоспитается, если будет на жестокое часто смотреть. Пацан-то сильный. Работы по дому переделать кучу мог. Жалко такого прималям отдавать. Все Рори умел, только не мог разжать папкины руки, когда тот котят душил. И руки эти все снились порченому. Все снились.
– Сопля ты и есть сопля, – сказал папка в сердцах, отправляя сына к ущелью. – Ни человека из тебя не будет, ни мужика. Всяко сдохнешь. Слабые долго не живут. Кто сам жалеет, того и губят. И нас за собой потащишь. Ни защиты от тебя, ни опоры к старости.
Мамка в тот день сильно плакала, но уж родитель такого не стерпел. Так ее по лицу ударил, что щека тут же вспухать начала. А потом Рори с отцом долго ехали и долго шли по пустоши.
Последний день в Хассишан порченый не помнил. Чем-то папка его напоил тогда. Сказал, что так не страшно будет. И голос у него дрожал. Рори глаза закрыл, а когда открыл, папка уже ушел. Только Иремил остался, даже пустыни вокруг не было. Рори спросил, где родич, а Иремил и ответил:
– Отсеки от сердца, как гнилья кусок, и больше не вспоминай. Теперь у тебя новая родня. Они тебя полюбят. Хоть ты какой будешь.
И больше ничего он про папку не сказал.
Иремил потом умер, семья в беде побывала сколько раз, а мужик из Рори так и не получился. Правильно папка думал. Такие люди всех калечат своей жалостью. Из-за этого Илана убили. Потому что Рори не смог за детей заступиться. Без приказов Астре ничего он не мог.
А вчера брата привезли вечером, и он заявил, что наконец-то придумали, как им под затмение выходить. Всяко этот злой император, который папку Нико убил, знать будет, где все соберутся и когда. Потому что горожанам объявят на площади, во всеуслышание. Это быстро до всех дойдет. И в уговоренном месте Тавар будет их ждать, как в ловушке, со своим отрядом. Поэтому решили явиться туда перед самым затмением, чтобы времени до него почти не осталось, и пару минут от солдат отбиваться, пока черное солнце не взойдет. Там уж они испугаются и разбегутся. В календаре-то день отмечен как обычный, и никто затмения ждать не станет.
А чтобы не тронули порченых и простых горожан, три круга защиты будет. В первый остроухи пойдут. За ними примали приготовятся, а потом встанут затменники со страхом и напугают, как смогут. Сестра сама это предложила – научить других детей со шрамами контролировать Цель. Порченых они возьмут с рудника возле соахийской столицы. Там народу наберется тьма, только Нико с Кайоши не придумали еще, как их оттуда освободить.
