Каин улыбнулся уголками губ, реагируя на комплимент.

— Но их эмоциональный шок, несомненно, прошел, о чем и говорит встреча противников. Да, они противники, несмотря на то что мы представляли их как левую и правую руку одного тела, и лишь голова решает, какой руке выиграть… Но теперь они поняли, что мы реальный противник, объединились и жеманиться не станут. На кону стоит их политическое и финансовое благополучие.

— Они пойдут на физическое устранение?

— Это вряд ли, — хмыкнул Кэрри Элвис. — Это чересчур даже для них и сыграет в большей степени против них самих. Назначат новые выборы, и тогда следующий оппозиционный кандидат будет иметь высокую народную поддержку просто по определению, как протест против власть имущих.

— Уже хорошо.

Джуд Блэлок вяло улыбнулся.

— Тогда тот же вопрос, но наоборот. А своего кандидата они могут грохнуть с тем же прицелом — настроить народ против нас?

— Хм-м… У вас очень извращенный склад ума, мистер Иннокент, — выдавил главный политтехнолог, явно не собираясь даже обсуждать такую возможность как фантастическую и в высшей степени дурацкую.

«Он у тебя должен быть таким, а не у меня. Кто, в конце концов, из нас профессиональный политтехнолог?» — раздраженно подумал Каин.

— А все-таки?

— Не знаю. Если припечет и увидят, что мы реально их обыгрываем по всем статьям, то чисто теоретически вполне могут.

— Значит, нам немедленно нужно организовать контрмеры, — твердо заявил Каин.

— Какие? Самим его охранять? — усмехнулся кандидат в президенты.

— Было бы неплохо, но это вряд ли возможно, да и не спасет от хорошего киллера.

— Тогда что?

— Боюсь, мистер Блэлок, мой ответ вам не понравится.

— Э-э… и все же?

— Нам придется сыграть на опережение.

— Не понимаю…

— Вы когда-нибудь попадали в катастрофы, мистер Блэлок?

Кандидат в президенты поплевался через левое плечо, постучал по столу и ответил:

— Бог миловал… Но к чему вы заговорили о такой неприятной теме, мистер Иннокент?

— Потому что вам придется поучаствовать в одной…

— Зачем?! — в два голоса вскричали Блэлок и Кэрри Элвис.

— …но в такой, — продолжил Иннокент, — чтобы все подумали, что она подстроена политическими противниками, хотя напрямую вы об этом говорить не будете, даже наоборот, будете опровергать все, если вас спросят журналисты о такой возможности, а они спросят.

— Но тогда как…

— До сознания людей мысль о том, что катастрофа подстроена вашими конкурентами, должна дойти окольными путями. Об этом позаботятся газеты и мнения «аналитиков» в Сети…

— И что нам это даст в отношении возможности ликвидации семьями своего кандидата? — недоумевал политтехнолог.

— …А еще мы должны будем сделать весьма прозрачный намек, что подобными методами пользоваться ни в коем случае не станем. То есть мы добрые самаритяне и мстить никому не собираемся.

— Ах вот оно что, — кивнул мистер Элвис. — Что ж, подобный расклад можно обыграть.

Политтехнолог взглянул на Джуда Блэлока, и тот согласно кивнул.

— Только не грохните меня реально… пусть и нечаянно.

— Не беспокойтесь. Ониксу это очень не понравится — столько денег выбросить на ветер, чтобы начать все с начала.

— Х-м, хорошая гарантия, — криво улыбнувшись, согласился кандидат.

— Вот и отлично. Одну угрозу мы отработали на опережение. Думаю, нужно выявить еще самые вероятные.

— Фальсификация данных? — предложил мистер Элвис.

— Да, пожалуй. Это самый простой и действенный способ подогнать результаты под себя в момент выборов. В конце концов тут все находится под контролем семей. Что создает большие трудности для проведения контроля подсчета голосов с нашей стороны, не говоря уже о противодействии подобной фальсификации. Но тут, думаю, нужно найти хороших хакеров, чтобы они присмотрели за этим делом, а если понадобится, то и вмешались, прекратив безобразия с подтасовками.

— А то и вовсе нам парочку процентов набросят, — ухмыльнулся мистер Элвис.

— Хм-м, постараемся обойтись без этого… В конце концов нужно чтить Уголовной Кодекс. Но да там видно будет, может, и приплюсуем.

Собравшиеся глухо посмеялись. Настроение их понемногу улучшилось.

— Ну что, все, что могли, мы сделали или сделаем в ближайшее время, теперь осталось дождаться телодвижений противника и действовать соответствующим образом, а также придумывать что-то новое самим.

Телодвижений противника долго ждать не пришлось. Буквально на третий день по ТВ, Сети и в печати началась широкая кампания историко-пропагандистского толка, восхваляющая так называемые семьи. Рассказывалось и показывалось, как эти первые колонисты Касабланки вели борьбу за существование, терраформировали планету, изгоняя и уничтожая опасные формы жизни. В общем, подводили людей к той мысли, что семьи пользуются заслуженными правами и привилегиями. И они вовсе никого не притесняют.

Одновременно с этим начались атаки на оппозиционные издания, телевизионные и сетевые каналы. Перекупались или запугивались журналисты, редакторы, закрывались сами издания или делалось так, что они просто не могли работать в нормальном режиме. Сетевиков атаковали хакеры семей, также через данные ресурсы заражая компьютеры посетителей.

Усилилось давление непосредственно на демонстрантов. Если до первого тура семьи не знали, за какое место хвататься, то после за них взялись работодатели, являющиеся членами самих семей. Теперь любой работник, замеченный на демонстрациях, лишался ежеквартальной премии, а если и после этого до него не доходило, то и вовсе грозили увольнением.

После таких крутых, по-настоящему жестких мер количество демонстрантов от раза к разу стало резко падать. Политика политикой, но своя рубашка ближе к телу, и терять ее ради непонятно чего людям тоже не хотелось.

Активисты по этому поводу просто взвыли, жалуясь своим кураторам.

— На следующую демонстрацию я смогу собрать не больше ста — ста пятидесяти человек, — сетовал Барри Ольмер за две недели до второго тура выборов.

Это очень немного, да что там немного, просто мизер по сравнению с тем, что еще не так давно он с легкостью поднимал на марши от полутысячи и больше народу.

Рейтинги Джуда Блэлока, несмотря на все старания семей, все еще держались выше тридцати процентов, даже подросли на пяток после закручивания гаек, но вот дальше расти не желали. А тридцати пяти процентов явно недостаточно, чтобы победить, если учесть, что проигравший кандидат от семей попросил своих избирателей отдать свои голоса в поддержку конкурента кандидата от пиратов. В итоге у него набиралось больше пятидесяти.