В одной сцене Сара едет на гольфомобиле, а я должен за ней бежать. Машина ехала слишком медленно, поэтому пришлось все повторить. Во втором дубле Сара бежала впереди, обгоняя меня примерно на фут – вот тут-то я как следует размялся! Затем Омар сел на велосипед, и теперь я, в предвкушении угощения радостно гнался уже за ним. Мы двигались так быстро, что Папа чуть не наехал на парочку статистов, топтавшихся на боковой дорожке.

Когда Месье Х крикнул «Мотор!» (я прекрасно понимал, о чем речь), мне надо было вбежать в задымленный дом и искать там Жана. Верхом на дымовой машине за камерами сидела Сара. Она пыталась привлечь мое внимание сквозь стену оглушительного шума – громко выкрикивала мое имя и сдавливала мои любимые пищащие игрушки. Я прекрасно знал, что пожар устроен специально и что на случай, если ситуация вдруг выйдет из-под контроля, возле съемочной площадки дежурят пожарные. Но меня пугали языки открытого пламени, а дым был такой густой, что я ничего не видел.

В комнате было нестерпимо жарко. Вместе с пламенем накалялись и страсти. Каждая клетка моего животного организма требовала рвануть прочь от опасности, поэтому пришлось сделать несколько дублей, прежде чем все получилось. Благодаря поддержке Сары и Омара мне всегда удавалось сделать все возможное и невозможное.

Жан тоже много помогал. Он научил меня работать перед камерой и использовать тело как выразительное средство. Работал со мной как с полноценным актером. Никогда не действовал мне в ущерб, не перебивал меня и не вытеснял из кадра. Как истинный джентльмен, предоставлял свободу действий.

Позже он говорил: «Угги умный парнишка! Он великий актер и может без проблем захватить внимание аудитории. С ним легко работать… Единственный минус – нужно постоянно прятать по карманам кусочки сосисок… Иногда из-за пропахших карманов я сам чувствовал себя огромной сосиской».

Интересно, что в этом плохого?!

Когда Жана вынесли из горящего дома и положили на газон, в каждом его кармане было спрятано по кусочку хот-дога. Чувствуя этот пьянящий аромат, я обнюхал его всего, но все же слишком заботился о своей репутации, чтобы шарить по карманам. Когда обнюхивал, мои усы щекотали ему лицо, поэтому в паре дублей он хихикал. Тем не менее, не мешал мне делать свою работу, пока Месье Х не принимался выкрикивать еще одно мое любимое слово: «Снято!».

В одной из самых нашумевших сцен Жан посадил меня на стол во время завтрака. Хочу подчеркнуть: этот ход подсказал именно я. Если вы еще раз внимательно просмотрите этот эпизод, то поймете – это Жан подстраивался под мою игру, а не наоборот. Когда я опустил голову и прикрыл ее лапой, он решил разыграть меня и макнул кончик своего носа в крем. Я сразу принял вызов, поднял голову и облизнул его.

Вживаюсь в роль. На съемках к/ф «Артист»

Наши отношения были именно тем, о чем говорят: «плодотворное сотрудничество».

«У меня плохо получается разговаривать на языке американской собаки, поэтому в нашей с Угги работе мы много импровизировали… Иногда я подстраивался под него, иногда он под меня», – говорил Жан.

Теперь можно признаться, что во время съемок размер моего пищевого вознаграждения иногда был предметом острых дискуссий. Один из моих коллег-актеров (я не могу назвать его имени) угрожал уволить своего агента и нанять себе моего, потому что каждый раз, когда у меня что-то получалось хорошо, мне выдавали вознаграждение в виде сосиски. Его же успехи никак не поощрялись.

Иногда это досаждало даже Жану. Он не без зависти вспоминал: «Ему часто делали массаж, угощали хот-догами и косточками. У нас не было таких привилегий».

Думаю, вряд ли существуют организации, которые занимались бы нарушениями прав человека собакой. Единственное сообщество, которое хоть как-то интересуется моими правами, это American Humane Association (организация, занимающаяся соблюдением прав животных во время съемок фильмов), но двуногие актеры их не интересуют.

Человеку свойственно ошибаться, животному – прощать.

Все шло не так гладко, как может показаться. Съемки длились много недель, и все допускали ошибки, особенно когда уставали или речь шла о тонкостях. Жану, как и мне, работа давалась легко, а его неожиданные эксцентричные гримасы всегда были к месту и часто помогали сдвинуть дело с мертвой точки. Беренис была находчивой. Еще она прекрасно играла в теннис и ничуть не уступала в этом мне. Однако когда мы снимали сцену игры в теннис, пришлось сделать бессчетное число дублей. В совместных с Жаном эпизодах она часто хихикала, причем у нее это получалось довольно уместно – когда он говорил что-то смешное или гримасничал. Целых пять месяцев и семнадцать дублей они потратили на то, чтобы раскрепоститься и почувствовать друг друга в танце! Жан бесконечно дурачился, а Беренис поскальзывалась на гладком полу.

Жан рекомендовал съемочной группе веселиться, а Месье Х, казалось, совсем не сердился на них за ошибки.

Я горжусь тем, что редко расстраивал режиссера, съемочную команду или других актеров. Если и приходилось начинать сначала, то чаще всего виной тому были оплошности людей. Когда сюжет фильма затягивал Жана, как зыбучий песок, я подыгрывал ему и звучно лаял, используя свою диафрагму (как учил меня Омар). Я не оставлял его в несущихся автомобилях и качающихся бипланах.

Я допускал ошибки, когда опережал команды. Я знал, что предстоит сделать, и был слишком целеустремлен. Думаю, это и было причиной оплошностей. Меня немного беспокоил мой тремор. Его приходилось скрывать, что было нелегко, особенно когда я уставал. В основном мое заболевание никак не сказывалось на качестве работы. Тем не менее, в одной из сцен мне не удалось его скрыть.

Джордж переезжает из своего большого дома во второсортную квартирку, знакомится с новыми условиями жизни. Я сижу и смотрю на него влюбленными глазами, а мои передние лапы заметно дрожат. Если честно, считаю, что здесь мой недуг оказался на руку, придав сцене больше драматизма и эмоциональности. Нам, актерам, приходится находить применение всем своим качествам.

Когда Омар уехал, для меня наступили трудные времена. У него не было иного выхода, как взять Джампи, Попье, Гордо и Джулио и полететь с ними в Венесуэлу на Шоу невероятных собак .

«Оставайся сосредоточенным, – сказал он перед отъездом, пристально глядя в глаза. – Делай все так, как говорит Сара, и будь хорошим мальчиком. Договорились?».

Я был встревожен, но старался скрыть свои чувства, чтобы Омар не терял уверенности. Я от души облизнул его перед расставанием. Теперь он работал со мной ушами – его глазам предстояло следить за собаками, выступающими в столице Венесуэлы, Каракасе.

Я лишился удовольствия видеть его краем глаза на съемочной площадке, к чему так привык за многие дни и что придавало мне уверенности. Боюсь, иногда я все-таки терял концентрацию и терпел неудачи. В отсутствие своего личного тренера работать стало гораздо сложнее, чем я ожидал: всему, что я знал и умел, научил меня он.