Такая взаимозависимость между учителем и артистом – обычная штука. Вспоминается фильм «7 дней и ночей с Мэрилин », где Мишель Уильямс сыграла Мэрилин Монро, а Зои Уонамейкер – ее наставницу, Паулу Страсберг. Однажды Паула сказала другому театральному педагогу, Стелле Адлер: «Чтобы придать игре нужный оттенок, недостаточно руководствоваться только своим жизненным опытом». Это так.

За мной числится еще один проступок. На этот раз – глупая ошибка. Во мне есть одна вредоносная черта, свойственная, пожалуй, всем собакам моей породы. Из-за нее иногда нас заслуженно называют «джек-рассел-террористами». В отсутствие Омара я мог позволить себе покапризничать и несколько раз не устоял перед этим соблазном и на съемочной площадке.

Сара – знаток своего дела, в работе демонстрирует верх профессионализма, поэтому входит в число немногих, кому Омар доверяет заботиться обо мне. Но если актер моего уровня начинает капризничать, то не спасет никакой опыт. Именно это и произошло.

Я надеялся, что мое бунтарство сойдет мне с лап, но сильно заблуждался на этот счет. Как только фильм получил успех, все сцены моего неповиновения были усердно собраны в один ролик и размещены на портале YouTube. К моему стыду, это увидели тысячи людей. А самое страшное – ролик увидел и Омар. Я чувствовал, что подвел его.

Единственное, что я мог сказать в свое оправдание – что наличие вырезанных фрагментов лишний раз свидетельствует, насколько профессионален актер все остальное время. Невозможно всегда оставаться сконцентрированным, особенно в отсутствие любимого наставника.

В одной из первых сцен из ролика о моих неудачных дублях Жан открывает дверь пустого кинотеатра и ждет, когда я выйду за ним. Обычно я следую за ним, без промедления повинуясь команде «Сопровождать». По каким-то причинам – возможно, я не расслышал слов Сары или был сбит с толку темнотой – я побежал за ней, а не за Жаном. Сара приказала остановиться, и я подчинился. Затем обернулся посмотреть на Жана, который в этот момент активно жестикулировал, подзывая меня. В замешательстве я ждал более четких инструкций. Наконец Жан швырнул на пол шляпу и сделал вид, что пришел в ярость. Все разразились смехом.

Что-то похожее произошло и на съемках эпизода, где Жан стоит на сцене перед огромной аудиторией разодетых статистов. Сара слева от него, а я должен подбежать к нему справа. Вместо этого я, не останавливаясь, пронесся мимо своего нового французского друга. Слава богу, Жан лишь ухмыльнулся и пожал плечами перед смеющейся толпой.

Позже, стоя на той же сцене, Жан прицелился в меня пальцем, как из пистолета. К сожалению, не так, как обычно делал Омар. Я не был уверен, что правильно понял сигнал, не тронулся с места и ждал новых команд. Тогда Жан поднес руку к виску.

Еще в одном дубле, где я по-прежнему не желал притворяться застреленным, Жан сделал нечто неожиданное. Отбросив воображаемый пистолет, он сделал вид, что достает из смокинга огромную винтовку и накручивает глушитель. Он проделывал это с таким видом, словно хотел сказать: «На этот раз я сделаю все как следует». Вот так комедиант! Думаю, пояснять реакцию присутствующих не требуется.

За все время съемок фильма «Арстист» мне не понравилось лишь одно. Как часто случается, мой лучший момент остался за кадром. К счастью, Омар успел вернуться, чтобы увидеть его собственными глазами.

Эпизод, который я считаю оскароносным, должен был стать завершением фильма. Жан засунул в рот пистолет, изображая самоубийство. Я должен был сидеть у его ног и лаять, выражая беспокойство за любимого хозяина. Жан играл великолепно. Он имитировал отчаяние так правдоподобно, что, когда подносил ко рту орудие самоубийства, его руки тряслись.

Полностью вжившись в роль и испытывая соответствующие эмоции, я по-настоящему боялся за своего хозяина, к которому был безумно привязан (мне не всегда удается четко разграничить жизнь и искусство.)

Я воспринял ситуацию всерьез и решил, что мой дорогой Жан в опасности. Игнорируя команды, рванул со своего места, прыгнул к Жану на колени и вцепился зубами в пистолет, пытаясь вырвать его.

Никакой игры – только искренние чувства.

Впервые Жан не улыбнулся. Посмотрел на меня с любовью и восхищением. Знаю: он разделял мою боль.

Позже Омар объяснил: «Мы были ошеломлены, когда Угги стал бороться с Жаном. Угги подумал, что тот в опасности, и пытался помешать ему причинить себе вред. Он сделал это сам, без подсказок».

В этот момент Сара была снаружи, видела сцену на мониторе. Она сказала, что все вокруг были тронуты: «Я расплакалась, как идиотка. Угги моментально среагировал. У него была эмоциональная связь с актером. Это невозможно сыграть. Не понимаю, почему этот потрясающий момент не использовали в фильме».

Позже Омар спросил об этом у Месье Х. Тот ответил, что эпизод вырезал, потому что он оказался слишком эмоциональным. Он потрясал, но сценарий требовал другого.

Увы, следующие поколения актеров не увидят моего театрального триумфа. Утешаюсь тем, что я, как и все мои близкие, запомнили тот день и то, что я тогда сделал.

Таков шоу-бизнес.

Если я не буду играть, то я перестану и дышать.

К всеобщему сожалению, съемки фильма в ноябре 2010 года завершились. Между съемочной командой и актерами установились замечательные отношения, и вечеринка, устроенная по окончании работы, не обошлась без слез. Мне было тяжело прощаться с Жаном Дюжарденом – человеком, стократно превосходящим в понимании животных большинство других и, возможно, стоящим в этом наравне с Омаром. Au revoir, mon amis!

После такой напряженной работы, учитывая состояние моего здоровья, по настоянию врачей я отправился в творческий отпуск. Омар тоже настаивал, чтобы я отдохнул, пока мои юные коллеги поучатся зарабатывать себе на хлеб. Я скучал по работе, но решил не спорить.

Сменив парадный ошейник на повседневный, я большую часть свободного времени проводил возле бассейна или у телевизора. Папа много меня баловал и иногда смотрел вместе со мной боевики или свое любимое ночное ток-шоу с Джеем Лено (который почему-то напоминает мне хаски).

Прерываясь от отдыха, я целеустремленно работал над своей формой: прекрасно знал, что бывает с актерами, которые долго отдыхают от работы (да-да, я говорю о тебе, Дьюд).

Я гонялся за белками, плавал и немного катался на скейтборде, после чего иногда играл с черепахой по имени Флэш – хотя ей это вряд ли казалось игрой. Каждый раз, когда Омар выпускал ее размять лапки, я какое-то время наблюдал за ней, а потом поддавался дьявольскому искушению перевернуть ее на спину. Ее крошечные лапки начинали двигаться, как часовой механизм (я всегда считал это упражнение очень сложным). Когда она уставала, я переворачивал ее обратно и смотрел, как она удирает.