— Неужели?

— Конечно. Погода в Мичигане непредсказуема.

Она не знала, что ответить, поэтому издала какой-то нечленораздельный звук.

— Клер?

— Да?

— Как скоро ты сможешь приехать сюда? — спросил он напрямик.

Сердце ее сильно забилось, но она постаралась успокоиться.

— Если я возьму велосипед, то буду через сорок минут, учитывая подъем в гору.

— А если возьмешь автомобиль?

— Ну, минут через пятнадцать, потому что я еще не одета.

— Не надо одеваться. Бери автомобиль.

— Ладно, — засмеялась она.

Клер приехала к нему через полчаса. И это с учетом того, что она успела высушить волосы феном, наложить макияж и три раза сменить одежду, прежде чем остановиться на свитере в приглушенно-красных тонах, черных джинсах и сапогах на низких каблуках.

Итан стоял на балконе, скрестив руки на груди и расставив ноги, словно на носу корабля, омываемого океанскими волнами. Их отношения на самом деле чем-то похожи на бурное море, подумала Клер. Когда она вбежала, бросив сумку на балконный стул, всякая неловкость исчезла. Их тела прильнули друг к другу, и Клер поднялась на цыпочки, обвив руками его шею.

— Привет, — выдохнула она после долгого поцелуя.

Ладони Итана нежно гладили ее спину через пальто и свитер.

— Привет. Пойдем внутрь.

Она последовала за ним в дом, который еще не видела, но сейчас ее мало интересовал интерьер. Они прошли через холл, в котором пылал камин, затем поднялись по лестнице.

— Последняя дверь слева, — сказал Итан, пропуская Клер вперед.

Клер открыла дверь, быстро оглянулась вокруг, и взгляд ее остановился на огромной кровати, стоявшей возле стены. Покрывало было откинуто, подушки аккуратно разложены в изголовье. Клер подошла к кровати и села на краешек матраса.

— Ты можешь ее измять, — сказал он, протягивая ей руку.

Она протянула к нему свою.

— Только вместе с тобой.

— Сегодня пятница, — напомнила Клер Итану.

— Слава богу, — с облегчением отозвался он.

Но, увы, эти слова были сказаны по телефону. Она снова находилась в Чикаго, а он — в Детройте.

Целый месяц после ее возвращения из Глен-Арбора они встречались по выходным либо у него дома, либо у нее на квартире. В течение недели, когда их разделяло множество миль, они звонили друг другу по телефону, обменивались электронными письмами.

Лишь одно облачко омрачало горизонт — приближалось Рождество, а Клер так и не примирилась с родителями, которые, очевидно, по-прежнему не признавали ее право на независимую жизнь. А она была серьезно увлечена мужчиной, которого выбрала сама, и стала создавать благотворительный фонд для помощи нуждающимся семьям и детям. Клер чувствовала, что ее знания и энергия нужны людям.

— Когда тебя ждать сегодня? — спросила она Итана. — Я думаю, мы сможем поесть у меня. Теперь в моей квартире есть обеденный стол.

— А я надеялся, что ты приедешь ко мне.

— Ну, ладно, — медленно произнесла она. — У тебя все в порядке?

— Да, все хорошо, но в четыре часа у меня совещание, которое я не могу отменить. Я встречу тебя в аэропорту. Позвони моей секретарше, когда узнаешь время прилета.

— Хорошо. — Клер была одна в квартире, по почему-то понизила голос: — Это была очень длинная неделя, Итан.

— Может быть, устроим по-настоящему полноценные выходные?

Она мгновенно перебрала в уме все свои планы.

— У меня назначена встреча утром в понедельник, но я могу ее перенести на другое время.

— Я надеялся, что ты сможешь остаться до середины недели, — сказал он. — На Рождество.

Клер откашлялась, по голос ее все равно звучал хрипло:

— Я… я думала, ты собираешься отпраздновать Рождество с родными.

— Да. Но я хочу, чтобы ты тоже была со мной. Хотя, возможно, ты планируешь провести праздники в Чикаго, вместе со своими родителями…

— Я хочу быть с тобой, Итан, — оборвала его Клер.

Ее не волновало, кто еще будет присутствовать — ее родители или его семья. Она хотела встретить Рождество с мужчиной, который однажды был ее мужем и, как она надеялась, снова будет им. Поэтому Клер приняла решение. Во-первых, она скажет ему, что любит его, ведь они еще ни слова не сказали друг другу об этом. Во-вторых, попросит Итана жениться на ней.

— Я жду не дождусь встречи с тобой, — на прощание сказал Итан.

— Я тоже, — ответила она.

Итан повесил трубку и глубоко вздохнул. Последние несколько недель он, не переставая, копался в своих чувствах к Клер и в итоге прекратил ворошить прошлое и сконцентрировался на настоящем.

Да, Клер действительно изменилась — как, впрочем, и он сам. Бизнес по-прежнему оставался для него важным делом, но теперь в его жизни была не только работа. Теперь ему хотелось, чтобы кто-то шел с ним рядом по жизни, разделял его надежды, его мечты. Кто-то, кто бы ждал его дома после долгого рабочего дня. И он хотел, чтобы это была Клер.

Итан вынул из ящика стола маленькую бархатную шкатулку и открыл крышку. На гладкой подушечке лежало платиновое кольцо, украшенное крупным бриллиантом.

Десять лет назад Итан не подарил Клер «правильное» кольцо, когда просил ее руки, однако на этот раз он исправит свою ошибку. Сейчас, желая сделать все как надо, он купил обручальное золотое кольцо, и очень дорогое. Теперь, надев ей кольцо на палец, он сделает все, чтобы она больше не сняла его.

— Как оно переливается, сынок! — раздался вдруг скрипучий голос, заставивший Итана вскинуть голову. Он едва поверил своим глазам: в дверях стоял Самнер Мейфилд.

Итан закрыл шкатулку и засунул ее во внешний кармашек портфеля доя сохранности, прежде чем поднялся на ноги.

— Извините, мистер Сивер. Он проскользнул мимо меня, — запыхавшись, проговорила Анита.

— Не волнуйтесь, — сказал он обеспокоенной секретарше. — У меня есть несколько свободных минут для мистера Мейфилда. Мы… старые знакомые.

Когда дверь за секретаршей закрылась, Самнер произнес:

— Догадываюсь, кому ты собираешься вручить это кольцо. Я слышал, вы снова встречаетесь с Клер. Но сведения поступили не от моей дочери, уверяю тебя. Мы совсем не общаемся, отчего ее мать находится в жутком потрясении.

— Именно по этой причине вы так неожиданно явились сюда?

— Конечно. Я пришел к тебе по личному делу.

— Обычно я назначаю встречи по такому случаю.

— Ну, я надеюсь, ты простишь меня за то, что я нарушил этикет, так как мы практически — одна семья, — растягивая слова, произнес Самнер.