который выражается в наивысшей духовной свободе и отрешенности, в абсолютном удовлетворении естественным достатком вещей. Это выражение бедности, отстранения от земных вещей. Основные принципы заключались в том, что нужно настаивать на недолговечности объективного мира, на глубокой любви природы, на ее бесконечных переменах, разнообразии, на ее желании избегать повторений и симметрии и, в конце концов, на необъяснимом качестве под названием «югэн»[81], и мистер Уэйли говорил, что оно «трудно уловимое, в отличие от очевидного, и намекающее, в отличие от утверждающего». Коан был инструментом религии, а югэн был инструментом творчества. С помощью этого метода можно было показать истину, не описывая ее, а только указывая на нее, так что люди могли установить непосредственный контакт с жизнью, вместо того чтобы усвоить чей-то другой вариант жизни. Поэтому югэн – это «молчание» художников Сун и суми-э, это способ показать, что жизнь невозможно скрыть или полностью освободить кистью художника, что есть в ней нечто неуловимое, даже ускользающее, на что художник обращает внимание зрителя с помощью легкого намека, при этом не трогая все остальное. Японский поэт сказал, что способ, благодаря которому можно проникнуть в югэн, найти, что же там такое кроется под поверхностью, это – «посмотреть на солнце, что садится за усеянным цветами холмом. Все бродить и бродить по лесу, не думая о том, чтобы вернуться. Стоять на берегу и наблюдать за лодкой, которая скрывается за дальними островами; созерцать полет диких гусей, которые то появляются из-за облаков, то пропадают среди них». Кажется, что в этих словах кроется весь дух чайной церемонии, ведь чувства, которые они выражают, лежат в основе китайской и японской эстетик, на которые повлиял дзен. В них есть такая странная, запоминающаяся красота, атмосфера абсолютного освобождения от забот – и все это сделало культ чая узнаваемым по всей Японии, наилучшим методом успокоить разум, а также восстановить силы и достичь духовного озарения.

Но теперь художественные идеалы дзен могут очень легко превратиться в сентиментализм, особенно когда «квиетический» аспект принимается без «динамического», который выражен в боевом искусстве. Опасность кроется в том, что югэн рассматривается как самоцель, но не как способ, благодаря которому можно добраться до сокровенного секрета. Эстетическая техника дзен – она более не существенная реальность, в отличие от ее религиозной техники коанов, пощечин и неожиданных замечаний. Многие писатели сентиментализировали «простую жизнь» дзен-монаха, его вкус к ничем не приукрашенным, наводящим на размышления и скромным вещам, но такой видится жизнь снаружи. Непонимание дзен может возникнуть в том случае, если чайная церемония не была дополнена работой в монастыре, ведь нет ничего сентиментального в учителях, которые давали затрещину своим ученикам, чтобы привести их в чувства; которые проживали жизнь «поближе к природе» в те моменты, когда она была не только теплой и приятной, но и леденящей, дождливой и яростной. А сентиментальный «любитель природы» видит только одну сторону ее лица. Когда дождливо, он прячется под крышей или достает свой зонтик и говорит о том, как очаровательно шумит дождь, капая на листья. Но он не позволит ему струйкой стекать по шее.

Если кто-то будет подозревать, что дзен сентиментален, его подозрения быстро рассеют, когда приведут в пример жизнь самураев. Это уже не квиетизм культа чая – дзен становится яростным и бурным, когда проявляет себя в джиу-джитсу и кэндзюцу, хотя и в них кроется спокойствие, напоминающее скорее прочную, огромную скалу, а не поэтическую отчужденность. Джиу-джитсу или дзюдо буквально означают «мягкое искусство»: джиу-джитсу, в частности это техника захвата, удушения и броска, а дзюдо – это скорее философия, на которой основана эта техника боя. Такое же различие можно провести между кэндзюцу и кэндо. Джиу-джитсу – метод самообороны без оружия, и его принцип заключается в том, чтобы победить противника, уступив ему и использовав его собственную силу. Истоки джиу-джитсу можно заметить в философии у-вэй, и, согласно легенде, его впервые обнаружили в созерцании упавшего на ветки деревьев снега. На крепких и неподвижных ветках будет собираться все больше снега, пока они не сломаются под его весом, а вот тонкие и податливые ветки чуть прогнутся, и снег упадет на землю, не поломав их и не согнув сильно. Так, Лао-цзы говорит:

«При рождении человек мягок и слаб. При смерти он непреклонен и силен. Поэтому непреклонность и сила сопутствуют смерти. А мягкость и слабость сопутствуют жизни».

Джиу-джитсу опирается на два принципа у-вэй и «продолжай идти вперед» или на незамедлительность нападения и защиты. У-вэй, если его применять к джиу-джитсу, можно сравнить с бруском дерева, который вращается вокруг своей центральной точки баланса. Если ударить по одной из его сторон, он только покачнется, и единственная возможность сбить его совсем – это ударить в самый центр. Но представьте, что брусок может двигаться как угодно, а потому без труда отодвинется, чтобы его центр не сразила приближающаяся сила. Несмотря на то, что многое могло бы его сразить, он лишь уберет центр из-под линии удара, и, таким образом, его слабость станет его силой. Если говорить про человека, его центральная точка баланса – подложечная ямка. Удар над этой точкой будет безрезультатным, если от него отклониться, а удары в стороны можно избежать, если чуть отступить от линии и повернуться так, чтобы пропустить его. Но человеческое тело отличается от бруска тем, что оно должно стоять на земле, и потому удар под точку баланса всегда будет успешным, если ноги некрепко стоят на земле, а подложечная ямка не будет равномерно поддерживаться ими – ноги не должны быть сильно впереди или позади. В таком положении они чуть согнуты в коленях, чтобы предоставить некоторую «отдачу», и те, кто набрался опыта в джиу-джитсу, могут так простоять достаточно долго, передвигая ноги всегда на одинаковом расстоянии друг от друга (прямо по ширине плеч) и не поднимая их выше, чем на миллиметр от земли. Атака в джиу-джитсу производится с помощью маневрирования противника, пока он не потеряет баланс – это можно провернуть двумя способами: либо он сделает неверный шаг, из-за чего ноги не смогут равномерно поддерживать тело, и в таком случае его будет легко бросить на землю резким боковым ударом по любой из лодыжек; либо он потеряет равновесие, когда попытается нанести удар, и тогда просто отклонится от своей точки баланса, а сила удара превысит саму себя, не найдя сопротивления. И затем, если потянуть атакующую конечность туда, куда она была направлена, или толкнуть часть тела нападающего с противоположной от его точки баланса стороны туда,