где другие не могут, что зачастую и порождает разнообразные противоречивые легенды и слухи.

Например, английские крестьяне верили, что кошки, забираясь в колыбель, крадут дыхание младенцев, унося его из этого мира. А среди рыбаков и матросов бытовал слух о морской кошке, которой нужно скидывать часть улова, чтобы оградить себя от бед. Когда-то эта кошка была женщиной, но во время плавания со своим возлюбленным-рыбаком ее постигло несчастье – другие члены команды вознамерились скинуть ее за борт. Они боялись женщины на корабле и стремились уничтожить досадную помеху. Однако та не утонула в пучине, а обернулась кошкой и уплыла, накликав шторм. Но у меня есть предположение, что она просто погибла, а убийц замучило чувство вины, вот они и придумали сказку, чтобы заглушить это щемящее чувство.

Славяне же считали, что кот – это воплощение Велеса, бога земледелия и поэзии. Так же известен Кот-Баюн, который сидел на железном столбе и усыплял богатырей, а будучи приручённым, исцелял любую рану своего хозяина. Позже он перекочевал в поэму Пушкина, начав ходить по цепи кругом, да баять сказки. Что же касательно обычных мурок, то они водили дружбу с домовыми и овинниками, любившими обращаться в своих четвероногих друзей и лакать молоко с ними на пару. К тому же на Урале знали и о земляной кошке, что была так велика, что на поверхности могли появиться лишь ее уши, однако там, где они возникали – был зарыт клад.

Кельты встречали Кота-Ши – крупного черного зверя с белым пятном на груди. Он воровал души покойников, если их вовремя не хоронили, и благословлял дома, где его угощали молоком. Изначально кот-ши – оборотень. Это ведьма, способная скинуть обличие зверя лишь восемь раз, а обернется девятый – так котом и останется. Не поэтому ли у кошек девять жизней? А так, кто знает, может, каждая кошка способна превращаться в человека. Не зря же они уходят умирать подальше от дома. Вполне возможно, что они покидают семью, чтобы скинуть звериную шкуру и прожить свою людскую жизнь.

Вот так познакомишься с человеком, а он знает о тебе столько, сколько ты о себе не ведаешь. Помнит твои радости и огорчения, понимает без слов. Начинаешь верить в родственные души и судьбу, а это просто твой кот соскучился и навестил в своем человеческом облике.

Это находит отклик и в Греции, где супруга Зевса Гера обратила не послушавшуюся ее обманутую повитуху в кошку и сослала в преисподнюю, обрекая на муки и одиночество. Но так получилось, что зверушка понравилась Гекате и та в свою очередь не только помогла ей, но и наделила колдовской силой. Так же в кошку обращалась Артемида, сбегающая от Тифона, и ее антипод, отождествленный с Луной – Эйлурос, от имени которой пошло и название фобии – боязни кошек.

Римляне в свою очередь сделали котофеев спутниками богини свободы, что поспособствовало появлению вольнолюбивых созданий на знаменах войск Спартака. Но все же пик популярности котов пришелся на Египет. Там они и Баст – покровительница женщин и очага, и спутник Ра и солнечные часы. Впрочем, в этом их поддерживали и китайцы. Они считали котов связью между людьми и богами.

А самым темным периодом для кошек можно считать средневековье. Тут все обернулась в обратную сторону, и коты стали прислужниками дьявола и распространителями чумы, за что нещадно уничтожались. Каждый владелец кота обвинялся в колдовстве и приговаривался к смерти. Котов прятали и боялись даже говорить о них. Мало ли какие уши у стен.

Покосился на свою котю. Она щурилась так, словно слышала все то, о чем, я думаю. Что-то ей явно нравилось, а что-то вызвало неприязнь. Так что она начинала подергивать хвостом.

– Да, тебе помогли, – вновь повторил я. И эта помощь от скандинавских богов, которые совместно с темными альвами или иначе гномами ковали цепь, способную сдержать Фенрира – ужасного волка и врага богов. Одним из ее звеньев и стал забранный из этого мира шум кошачьих шагов. – Мои шаги-то, в отличие от твоих, на месте, – я указал ей на ноги, обтянутые простецкими синими носками.

Ну, вот. Опять я разговариваю с котом. Леска и так надо мной смеется, не называя меня при своих знакомых иначе, как «мой ненормальный братец».

Порой я думаю, что отец с матерью с ней солидарны, и считают, что сын у них не от мира сего. Дурачок, проще говоря. В семье же не без урода, ведь так? Так вот он я. По крайне мере, в детстве они пару-тройку раз показывали меня психиатру, но тот к их вящему разочарованию сказал, что я просто фантазер. Да, врачам не объяснить, что в этом мире есть те, кто видит то, что не подвластно их науке, нечто большее, чем привычный мир.

Ни один психиатр не поверит в тени, рисующие на стеклах, в поезда, пожирающие души, и тем более в эльфов, которые для них живут лишь на страницах книг.

Я покачал головой и под осуждающим кошачьим взором сделал оставшиеся шаги до кресла. Поднял плед, закинув его на спинку стула, и взял дневник.

Так-так. Какую страну он выбрал на этот раз? Посмотрел на открытую страницу и вздрогнул. С нее на меня взирал мой сон и недавний кошмар – поезд с пастью и когтистыми лапами, внутри которого сидели люди.

Бывают ли в жизни такие совпадения? Не думаю.

Видимо это просто судьба.

Призрачный поезд – один из обитателей Теневого метро. Класс: сопряжение. Особенность мимикрия и симбиоз.

Значит, он изначально был астральной зверюгой, соединившей свою плоть с механизмом и подстроившийся под людские коммуникации. Действительно, зачем что-то придумывать, если можно использовать уже созданное кем-то другим? А с кем он сотрудничает?

Замер на миг, пытаясь вспомнить. С контролером? Вроде о нем говорил человек из сна. Тогда получается, что это вполне самостоятельное существо. Однако вопрос: почему поезд не растворяет его, как других? У него нет души? Вполне возможно.

Любопытно. Пробежался глазами по тексту.

Ага, он не убивает, а лишь собирает тех, кто уже мертв. Выходит, моя совесть чиста – я не мог спасти девушку. Она погибла еще до встречи со мной. Но все же что-то не дает мне покоя. Что-то в этом не так. Неправильно. И это самое неправильное засело в моем мозгу, точно гвоздь, вбитый со всей дури.

Провел пальцами по акварельному изображению. Дед у меня искусный живописец и каллиграф, но особой славы он не приобрел, предпочтя тратить талант исключительно