Пожалуй, ни разу в жизни Изаму так не рвался в деревню, и ни разу его не задерживали с такой настырной настойчивостью. Совет, как и ожидалось, был созван впустую. Все принятые решения прекрасно могли быть оговорены заочно, а бесконечные приёмы, устраиваемые в честь глав, навевали тоску. Бесило всё: от слащавых улыбок до откровенной лести, а девицы, приставленные прислуживать, так и норовили забраться в штаны. Ещё и ответы Асами стали суше, немногословней, а после и вовсе прекратились: она сослалась на то, что слишком загружена. Тревога подтачивала, гнала домой, но пришлось задержаться на неделю дольше оговоренного срока, прежде чем появилась возможность покинуть страну.

Но даже потом они передвигались слишком медленно, по мнению Изаму. Главе деревни не подобает мчаться, не разбирая дороги, статус накладывает обязательства, от которых просто так не избавиться. Не один раз Изаму ловил себя на мысли, что надо просто исчезнуть ночью, чтобы к вечеру следующего дня быть дома. Но, вспоминая ехидный взгляд старухи Кимимари, он тяжело вздыхал и брёл по дороге с приличествующим ему достоинством. Когда впереди показались ворота, Изаму едва не застонал от облегчения, но прежде чем идти домой, надо было отчитаться перед Советом. Будто испытывая терпение, они продержали его ещё три часа, выпытывая мельчайшие подробности и уточняя бесполезные детали. Но, когда Хомура в третий раз спросил, не считает ли глава необходимым более детально изучить причины созыва совета, Изаму не выдержал.

— Шико составил детальный отчёт на сто тридцать листов, с протоколами каждого нашего собрания. Если вам угодно, к вечеру он будет лежать на вашем столе. В нём вы найдёте ответы на все интересующие вопросы.

— Изаму-сама соскучился по молодой жене, — проскрипела Кимимари. — Дела могут подождать, не так ли?

— Если достопочтимая Кимимари-сама так интересуется моей личной жизнью, я с радостью приглашу её на ужин, — в голосе Изаму зазвенела сталь. Он даже не повернулся к ней, глядя прямо перед собой. — И если у кого-то из членов Совета возникло желание задать вопрос, касающийся моих отношений с женой, я готов на него ответить. Прямо сейчас. И больше никогда не возвращаться к этой теме.

Желающих не нашлось, и Изаму, наконец свободный, дождался, когда все уйдут и тут же сложил печать, оказавшись перед домом. Идти по улице, рискуя столкнуться с кем-то из знакомых, отвечать на приветствия и вопросы было выше его сил. Он и так провёл в резиденции в три раза дольше, чем планировал — тени начали растворяться в вечерних сумерках, а в кустах роз перед крыльцом заводили первые трели сверчки. Сердце билось в радостном предвкушении, он чувствовал себя влюблённым мальчишкой, спешащим на второе свидание, когда открывал дверь.

Асами ещё не вернулась, тем лучше, будет сюрприз. Изаму скинул плащ и шляпу, разулся и глубоко вздохнул — как же он скучал по этому розовому аромату! На диване лежали скомканный плед и подушка — наверняка Асами вчера засмотрелась любимым телешоу и уснула прямо здесь. Представив это, Изаму улыбнулся, зашёл в спальню и удивлённо уставился на кровать — матраса на ней не было. Решила сменить, пока его не было? Хотела сделать сюрприз? Подумалось, что им бы не помешал матрас с усиленными пружинами, предыдущий оказался слишком мягким. Наверняка Асами решила так же. Приняв душ, он лёг в гостиной, включил телевизор, бездумно пощёлкал по каналам, пока не нашёл что-то необременительное, и решил вздремнуть до её прихода. Возможно, ждать придётся долго, а силы Старейшины выпили немало. Изаму подумалось, что они, возможно, тайком подключаются к его чакре и питают ею дряхлые тела. Иначе как ещё объяснить столько энергии?

Он проснулся утром, от громких птичьих криков за окном. На часах было девять. Асами так и не вернулась.

О том, что глава вернулся, гудела вся деревня, и в больнице практически каждый счёл своим долгом подойти и многозначительно улыбнуться, поздравляя с возвращением мужа. Асами честно хотела радоваться. Хотела найти в себе хоть каплю предвкушения встречи или трепета, но пустота добралась и до её чувств к нему. В душе больше не было ни желания, ни надежды, только вина, скалящая жёлтые зубы и грызущая остатки нежности. Видеть его, говорить, пытаться объяснить — Асами понимала, что просто не может этого сделать. Перед глазами стояла его счастливая улыбка, в ушах звучал голос.Там аура… такая слабая… но я её чувствую!Она предала его, предала мечты о будущем, отняла их общее счастье. Убила их ребёнка. А сейчас должна посмотреть ему в глаза и добить.

К вечеру ей повезло — привезли троих ниндзя, пострадавших на миссии, и она настояла на том, чтобы лично оперировать каждого. А к утру упала без сил на диван в кабинете, провалилась в сон, отсрочивая собственную казнь.

Ласковое касание, скольжение солнечного луча по щеке, обещание тепла и защиты — Асами улыбнулась, не открывая глаз, пытаясь задержать знакомый до боли свет. Глубоко вздохнула и тут же резко распахнула глаза, дёрнулась, упираясь в спинку дивана.

— Доброе утро.

Изаму сидел на корточках перед ней, без маски, улыбался и нежно гладил костяшками пальцев. Когда она отодвинулась, рука зависла в воздухе, в глазах засветился вопрос.

— П-прости, — хрипло проговорила Асами, потёрла глаза, села, опираясь на руку. — Ты меня напугал. — Она улыбнулась, но Изаму уже нахмурился, с лёгкостью распознав ложь.

— Что-то случилось? — спросил осторожно, присаживаясь рядом.

— Три операции подряд, вообще не соображаю, где нахожусь. — На этот раз вины в голосе было достаточно, чтобы унять любые подозрения. Спина Изаму расслабилась, плечи опустились, а в глазах вспыхнула улыбка.

— Тогда, может, пойдём домой?

— Не могу, — и снова ложь далась слишком легко. Её ладонь нашла его пальцы, переплела их со своими, легонько сжала. Но посмотреть ему в глаза она так и не смогла. — Я приду вечером. Сегодня опять тяжёлый день.

— Не перетруждайся. — Изаму коснулся лба невесомым поцелуем, нехотя отстраняясь. Внутри всё вопило: что-то случилось, что-то не так. Он чувствовал её отчуждение, прозрачную стену, которой она зачем-то отгородилась от него. Но понять, что сделал не так, не мог. Однако больница не место для выяснения отношений, и может, Асами просто отвыкла от него.

— Увидимся дома. — Он поднялся, посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом, отмечая неестественную серость кожи и чёрные тени под глазами. Вздохнул и исчез.

На самом деле Изаму было обидно. По-детски, просто обидно за холодный приём после целого месяца разлуки. Наверное, он слишком многого ждал: давно разучился верить в чудо, а его, быть может, до сих пор не произошло. Придумал себе то, чего не было, понадеялся на единственную ночь, проведённую вместе по-настоящему. Чего он хочет от той, кто привыкла всю жизнь видеть в нём другого человека? Если бы он остался, постепенно Асами привыкла бы к нему, привыкла к чувству, тень которого он видел в её глазах. А теперь всё начинать заново? Открытие было слишком неприятным, чтобы скрывать его от себя — перед собой Изаму всегда был честен. Медленно бредя по деревне, он машинально кивал и отвечал на приветствия, пока ноги несли привычной дорогой к привычному обелиску.