– Вот это да, – прошептала она.

Он ухмыльнулся. Сексуальный мужчина, который только сейчас воплотил ее самую затаенную мечту, казался весьма удовлетворенным.

– Вот именно.

Откатившись, он лег на спину, взял ее руку и переплел их пальцы, глядя в окно на звездное небо, прислушиваясь к неутомимому прибою.

Она почувствовала, как он ломает голову, пытаясь припомнить ночь, которую они делили раньше.

– Что-нибудь? – спросила она.

Он уклончиво улыбнулся:

– Все.

Она восхитилась его милым ответом и тем, что он тут же поцеловал ее. Но, скорее всего, так и не вспомнил ночи блэкаута. Ничего из того, что они делали сейчас, не помогло пробудить память.

– Не важно, помню я или нет. У нас есть эта ночь и еще много таких же впереди. Начнем новую жизнь вместе.

– Согласна. Прекрасный план.

Ей не больше, чем ему, стоит зацикливаться на прошлом.

Он снова положил руку ей на живот, словно оберегая.

– Новая жизнь – это хорошо, Эмма. Поверь мне.

Ей придется довериться ему.

Отныне.

– Так что, доктор Галиндо, все неплохо? – озабоченно спросил Дилан. Они сидели в кабинете акушера-гинеколога Эммы.

– Да, мистер Макей, ребенок здоров, и Эмма вовремя пришла на обследование, – кивнула доктор и, взглянув на Эмму, улыбнулась. – Все выглядит нормально. Продолжайте принимать витамины для беременных и приходите через месяц.

– Обязательно приду.

– У вас еще есть какие-то вопросы?

– Только просьба. Никто об этом не знает, и мы оба ожидаем, что вы выполните наше желание пока не сообщать о ребенке.

Доктор Галиндо понимающе взглянула на Дилана:

– Мы уважаем все желания наших пациентов.

– Спасибо. Папарацци следуют за Диланом, куда бы он ни поехал.

Тридцатилетняя докторша улыбнулась. Во время консультации она то и дело поглядывала на Дилана. Трудно ее винить. Он был мечтой каждой женщины, высокий мускулистый красавец, за которым тянулся шлейф побед.

– Можете быть спокойны, здесь вашу тайну никто не выдаст.

– Спасибо, я ценю ваше отношение.

Дилан пожал доктору руку. Эмма заметила, что его напряженное лицо немного расслабилось, когда он провожал ее к машине. Она тоже облегченно вздохнула.

– Все прошло хорошо.

– Да. Ребенок появится меньше чем через семь месяцев. Трудно поверить.

– Мне тоже. Я так рада, что ребенок здоров. Здорово слушать его сердцебиение.

– Удивительно.

– Скоро я буду больше дома.

– Ты будешь самой красивой, Эм, – заверил Дилан, заводя двигатель.

– И тебе будет все равно? – уточнила она.

Он прекрасно принял новости, ни разу не отступил и не поколебался, когда она рассказала о беременности. Все очень просто, у них скоро родится ребенок.

Эмма не совсем понимала его решение принять ее и ребенка, хотя была благодарна.

– Я всегда хотел стать отцом. Только так и не нашел той, что…

Он осекся, но Эмма знала, что он хотел сказать. Он так и не нашел той, которая достойна выносить его ребенка. Что же, за него все решили. Она не та, которая ему нужна, но что он может поделать? Приходится довольствоваться той, что есть.

Он был внимателен к ней и назначал свидания каждый вечер, начиная с того, первого. Как-то они пошли поесть мороженого в местное кафе, которым владел друг Дилана. Прокрались черным ходом и сели за угловой столик. Дилан надвинул на лоб бейсболку с логотипом «Доджерс» и надел темные очки. Потом они ходили на концерт в Голливуд-боул. Он взял билеты в первый ряд, и они вошли через вход для ВИП. Всякий раз, когда они выходили куда-то, телохранители Дилана держались поблизости. Не совсем приятно сознавать, что за каждым движением наблюдают, но, как объяснил Дилан, ничего не поделаешь.

Эмма наслаждалась вечерами с Диланом. И каждую ночь свидания они заканчивали вместе в постели. Иногда в его роскошной спальне, иногда в ее крохотной квартирке. С каждым днем они становились все ближе, и их отношения выходили на новый уровень. Дилан был добр и сексуален так, как может быть настоящий мужчина. Когда они занимались любовью, она иногда ловила губами воздух и напоминала себе, что это происходит на самом деле.

Она влюбилась в него. Безумно и искренно, и, возможно, это произошло в ту ночь, когда они впервые смотрели фильм вместе. Она была почти влюблена в него подростком, но это совсем иное. Теперь она знает его. Проводит с ним время. Возможно, помогли и оргазмы, которые она испытывала, когда они занимались любовью. Или то, что он отец ребенка. Или то, что они из одного города.

Но каждое утро, просыпаясь в его объятиях, она слышала одно и то же:

– Переезжай ко мне, Эм. И тогда все ночи и утра будут нашими.

Искушение было велико, и она долго спорила с собой, пытаясь решить, что делать. Но обычно всегда отказывалась, потому что не была готова отказаться от своей независимости. Лишиться последней обороны от натиска Дилана на ее сердце. Он хотел, чтобы его ребенок находился рядом и в безопасности. Она это понимала. Благородный жест с его стороны. Но что скажут люди об их отношениях? Именно то, что Дилан молчал об этом, подстегивало решимость Эммы оставаться в стороне.

– Не понимаю, почему ты не хочешь, Эм.

Она только пожимала плечами и качала головой. Для него постоянные отказы были внове. Он не был тщеславен или самонадеян, но привык к тому, что женщины падали к его ногам, и не понимал ее колебаний.

– Не могу, Дилан.

После визита к доктору они поели в маленьком уединенном кафе на берегу и сели на скамейку лицом к океану. Она взяла салат с курицей, он – палтуса в масле. После ланча Дилан завез ее в офис.

– Не работай слишком много, – велел он, поцеловав ее.

– Никогда, – поклялась она.

Он рассмеялся. Знал, что она трудоголик и не успокаивалась, пока каждая мелочь не была идеально отработана. Поэтому он все время над ней подшучивал.

– Ты тоже, – парировала она.

– Не буду. Я начну учить реплики для завтрашних съемок. Кстати, следующие два дня буду задерживаться. У нас ночные съемки. Приеду домой, когда ты уже ляжешь спать. Буду скучать по тебе.

– Я тоже, – улыбнулась она.

Его взгляд остановился на ее животе.

– Позаботься о бамбино.

– Всегда, – пообещала она, прикрывая живот рукой. Они привыкли касаться ее живота и приветствовать малыша, мысли о нем не оставляли их.

Эмма вышла из машины, помахала ему на прощание, привыкая к тому, что несколько дней они не увидятся. Может, это к лучшему.