Собраться на улицу сложно, и основная проблема заключается в том, что я не помню последовательность действий, однако выработавшийся годами рефлекс подсказывает мне первоочередную задачу: взять мобильный телефон, без которого я никогда и никуда не выхожу. Следующим «номером» я натягиваю в прихожей свои теплые ботинки, и в этот момент мне совершенно не важно, что они оказываются надетыми на босые ноги. Сделав это, какое-то время просто смотрю в зеркало на себя, стоящую в платье и в зимней обуви и сжимающую в руке телефон, который, видимо, нужно куда-то положить. Вроде, обычно я ношу его в каком-то кармане. Шарю взглядом по прихожей и обнаруживаю пальто, которое и напяливаю поверх платья, и в карман которого наконец-то пристраиваю аппарат. Все, теперь можно идти.

За спиной захлопывается дверь, и я спускаюсь. На улице меня вновь пробирает озноб, теперь уже настоящий, а голые колени и лодыжки светятся белым в вечерней мгле. Не чувствуя ног, и ступая как будто по мягкому маслу, прохожу по кружащейся улице, подсвеченной оранжевым пламенем фонарей, а впереди вырастает черная стена городского парка. Я углубляюсь в его бархатную темноту, разводя ветки руками, а они слегка похрустывают, на разные голоса жалуясь мне на мороз.

Но парк не совсем темный, под моими ногами лежит белоснежный снег, сказать о котором, что он красив – слишком просто и примитивно. Снежные холмики, лежащие по краям тропинки, по которой я иду, сделаны из самого лучшего в мире зефира. Его сахарное вещество так сладко блестит в лунном свете, а узорчатая поверхность настолько идеально выглядит, словно этот зефир миллиметр за миллиметром создавали вручную тысячи самых искусных кондитеров.

Будучи не в силах удержаться, беру в руку холодную горсть и тащу ее в рот. Но меня обманули, и зефир оказывается обычной безвкусной водой. Расстроившись, растираю влагу по лицу и иду дальше, а зефир, тем временем, продолжает вырастать вдоль дороги, но теперь я знаю, что его лучше просто созерцать, и больше к нему не притрагиваюсь.

За парком начинается другой район, весь состоящий из низких, приземистых домов, которые в летнее время почти до крыши зарастают плющом, а зимой просто одинаково серы. В вечерней темени их, тем более, трудно отличить один от другого, но сейчас я смотрю на третий справа дом, и он кажется мне каким-то особенным. Я вижу на нем точку, в которой сходится спираль, вертящаяся в моей голове. Отчетливо зная, что должна поступить именно так, я иду к этому дому, и во время пути мысли даже становятся собраннее.

Я захожу в подъезд и толкаю дверь на первом этаже, обитую рваным дерматином. Она не заперта.

***

Сон настолько незаметно перетек в реальность, что я даже не заметила, как сами собой открылись глаза, а взгляд уперся в потолок гостиничного номера. Бесконечный отель «Симфония», это снова ты. Ответь мне, пожалуйста: что с тобой происходит, и почему ты существуешь в двух, таких разных, обличиях? Несмотря на то, что сейчас я увидела во сне свой последний вечер, проведенный в привычной обстановке, и вспомнила, что виной всему – вещество из стеклянной бутылки, которое я по неосторожности вдохнула, мне по-прежнему многое непонятно.

В последний раз оглядев комнату, и мысленно поблагодарив ее за сон, насыщенный ценными воспоминаниями, я решила, что мне больше нечего делать в этом месте, и пора его покинуть. Из-за недавних метаморфоз, происходивших с «Симфонией», за дверью номера теперь не осталось даже коридора, и когда я вышла наружу, то встретилась лицом к лицу с дерзким ветром, швырнувшим мне навстречу горсть песка. Глаза сразу же наполнились слезами, но, поскольку песок продолжал лететь, я даже не стала пытаться прочистить их, и почти вслепую сделала первые неверные шаги по красной потрескавшейся почве пустыни, распростершей передо мной свои объятия. Даже сквозь подрагивающие линзы слез, было заметно, как колышется ее нагретый воздух, но, как ни странно, жары я не ощущала, словно солнце было искусственным. Оно, которое еще недавно было тревожно-фиолетовым, теперь стало ярко-красным. Если цвет освещения здесь меняется с каждым новым рассветом, значит, я проспала почти сутки.

Горизонт терялся вдалеке, смазанный тяжелым маревом, и только тупые вершины утесов торчали, как редкие молочные зубы. Не зная, куда мне идти, я все же жаждала движения, поскольку какое-то чувство внутри меня подсказывало, что в данный момент хоть куда то идти – разумнее, нежели оставаться на месте. Едва я отдалилась на несколько метров от двери номера, она с шумом захлопнулась, и я, обернувшись на звук, увидела, что вокруг нее не осталось ни единого участка стены. Посреди красной пустыни теперь стояла одинокая дверь в раме, которая, оглушив сама себя хлопком, тут же рухнула плашмя на землю. В этот момент я запоздало обеспокоилась насчет забытого в номере пальто, но осознав, что в нем теперь нет необходимости, махнула рукой и устремилась вперед, не ведая, куда направляюсь.

Местоположение: 1

Дата: суббота, 26 января 2013 г.

− Совин, закрывай дело, нашлась твоя девчонка, − в телефоне раздался сочный бас старшего оперуполномоченного Гранкова, который вел поиски пропавшей Майи параллельно с Дмитрием. – Родители ее домой повезли. Черт вас дери, никакого покоя в выходной день, − добавил он и бросил трубку.

Дмитрий ошарашенно почесал в затылке. Нельзя сказать, что он был не рад такому скорому финалу этой истории, однако она подошла к своему логическому завершению слишком уж неожиданно, породив тем самым иллюзию нереальности происходящего. Чтобы увидеть своими глазами чудесное возвращение девушки, Совин выбрался из постели, где субботним утром его и застиг внезапный звонок Гранкова, в считанные минуты собрался и поехал к дому Чернобуровых.

Семью он застал как раз в тот момент, когда они, припарковав во дворе машину, направлялись к своему подъезду. Пока Дмитрий, поскальзываясь на льду, бежал к ним, девушка с отцом уже оказались у двери, и, прежде чем они успели зайти внутрь, Дмитрий уловил, как выглянул из-под ее пальто и снова скрылся от взгляда фрагмент белого платья. Мать же, заметив Совина, задержалась на улице, чтобы поговорить с детективом.

− Дмитрий, спасибо вам огромное за потраченные силы. Деньги я сегодня перечислю, все согласно договору…

− Хорошо, хорошо, никаких проблем, − ответил Совин. – Самое главное, расскажите мне, как она нашлась?

− Она была внутри старой усадьбы, знаете, той, что по другую сторону реки? Дворянский дом, который стоит заброшенным чуть ли не с самой войны.

− Да, но ведь в это здание очень трудно проникнуть, его окна заколочены, а двери – так вообще забиты железом.

Надежда тяжело вздохнула.

− Мы тоже в крайней степени удивлены, но понимаете, в чем еще проблема… Моя дочь не помнит, как там оказалась. Более того, она вообще ничего не помнит. Пришла в себя она уже внутри здания, и выбраться у нее никак не получалось. Ей кажется, она провела там не менее двух дней, и сегодня пошел бы третий.

Дмитрий задумчиво потер подбородок.