− Два дня – это интересно, учитывая, что пропала она неделю назад… Так как же ей удалось выбраться?

− Майя все это время кричала и звала на помощь, но только сегодня утром ее услышали прохожие. Приехали МЧС-ники, ее вытащили, но когда поняли, что девочка ничего не помнит, позвонили в полицию, а те уже узнали ее по фотографии.

− Можно мне пообщаться с вашей дочерью? – спросил Дима.

− Давайте мы повременим с этим, − твердо сказала Надежда, − девочка в шоковом состоянии, еле стоит на ногах и, к тому же, сорвала голос. Я вам позвоню, когда ей станет лучше. Спасибо еще раз, Дмитрий.

Скороговоркой произнеся последние слова, мать девушки развернулась и резво посеменила по направлению к подъезду, и Дима не успел даже глазом моргнуть, как остался стоять один посреди двора, бессильно опустив плечи.

Однако его одиночество через несколько секунд было нарушено телефонным звонком, и снова из трубки донесся голос Гранкова, звучащий уже не так уверенно, как ранее:

− Дим, тут кое-что произошло, ты можешь приехать в участок? Прямо сейчас.

Стоит ли говорить, что Совин был удивлен услышанным, особенно учитывая то, что старший оперуполномоченный, с которым он был знаком со времен работы в прокуратуре, никогда не обращался к нему с просьбами.

− Что-то случилось? – спросил Дмитрий, не подавая вида, что ему интересно это узнать.

− Да. Я не могу тебе все объяснить, потому что сам не понимаю. Не может понять ничего и Чернобуров-отец, я ему только что позвонил. Так ты приедешь?

− Ладно, скоро буду.

Через несколько минут Дима уже шел по коридору местного отделения полиции, а звук его шагов гулко отскакивал от стен, выкрашенных в грязно-зеленый казенный цвет. Дверь кабинета Гранкова, в отличие от других, была призывно распахнута, словно визита Дмитрия ждали как спасения. Почти всю площадь маленькой комнаты, которая, как раз, носила гордое звание кабинета, занимал письменный стол, за ним восседал сам Гранков, а по другую сторону стола, на приставленном к нему боком стуле, сидела… Майя?

Гранков, завидя Совина, бросил что-то печатать, встал, обойдя свой стол, приблизился к Дмитрию, и, глядя ему в глаза, тихо произнес:

− Ты тоже это видишь? Скажи мне, что я не сошел с ума. И так сплю хреново, а тут еще это…

Дмитрий внимательно оглядел девушку. Даже если она не являлась Майей, то была похожа на нее, как две капли воды. Но присутствовали в ее внешности и некоторые отличия, в частности, одета она была не в пальто и белое платье, в чем Совин только что застал Майю у подъезда, а в джинсы и желтый пуховик, а ее пшеничные волосы были подстрижены более коротко.

Детектив взял стул Гранкова, поставил его по ту сторону стола, с которой сидела девушка, уселся сам и мягко заговорил с ней:

− Я − Дмитрий, частный детектив, помогаю полиции. А как зовут тебя?

− Яна, − протянула она, не поднимая головы, которая покоилась на ее руке, опирающейся о стол. − Можете больше не задавать своих вопросов, я, все равно, ничего не помню.

− Понял. Тогда расскажи, что произошло с того момента, как ты начала запоминать происходящее?

− Я просто шаталась по улицам и ничего не понимала. Потом меня узнали какие-то люди и привели сюда. При этом они называли меня Майей, но я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что мое имя – Яна.

− Спасибо тебе, − поняв, что разговор окончен, Дима встал и кивком головы пригласил Гранкова выйти в коридор.

− Ты хоть понял, что сейчас увидел? – спросил старший оперуполномоченный, когда они оказались за дверью кабинета.

Не став дожидаться ответа, он продолжил:

− Ты, вроде, много общался с их семьей. Не в курсе, у нее есть сестра-близнец, о которой мало кто знает? Тогда, возможно, их обеих похитили и сделали с ними что-то такое, от чего жертвы лишились памяти.

Дмитрий только молча развел руками.

− Совин, подумай, пожалуйста, над всем этим, ладно? С меня причитается. Иначе, если ничего не поймем, куда девочку девать? Я-то ее до конца дня у себя подержу, а дальше что ее ждет? Желтый дом? Жалко же.

Чуть позже, выйдя на крыльцо отделения, Дмитрий, не сдержав эмоций, прошипел сквозь зубы:

− Ну, Гранков, ленивая жопа. Ты настолько боишься замарать руки работой в выходной день, что так и норовишь переложить ее на других, − и достал телефон, чтобы лично поговорить с теперь уже бывшей клиенткой Надеждой, однако, мобильник зазвонил сам.

На этот раз голос принадлежал интеллигентному пожилому мужчине, с которым Совин не был знаком.

− Здравствуйте, − начал он, − пожалуй, я сразу представлюсь, в противном случае вы не станете меня слушать, списав мой монолог на обычный старческий маразм. Меня зовут Роман Менделевич Вильфонд, я – доктор физико-математических наук, профессор кафедры космологии. Теперь позвольте уточнить, вы – тот человек, который ведет расследование о пропавшей девушке?

− Да, это я, − ответил Дмитрий, все еще плохо понимая, что от него хотят.

− Смею предположить, − продолжал старик, − что вы уже успели испытать некоторый шок по поводу появления личности, с практически идентичной внешностью?

Совин облизнул пересохшие губы.

− Откуда вам это известно?

− Благодаря моим подсчетам. И, уверяю вас, на этом моя осведомленность не заканчивается. А позвонил я вам потому, что хочу встретиться с вами и поделиться той информацией, которой я владею, и которая, честно говоря, меня сильно пугает.

− Куда мне приехать? Говорите адрес, − выпалил разгоряченный Дима.

***

Квартира Романа Менделевича располагалась на первом этаже панельного дома и из-за своей простоты ничем не выдавала в себе жилье именитого ученого. Разве что книги, в огромном количестве громоздившиеся в шкафах высотой от пола до потолка, и замысловатые названия на их корешках, типа «Пространство, время и текстура реальности», свидетельствовали о том, какого склада ума человек проживает в этом бедном жилище. Совин зашел в комнату, где громко тикали старые часы, заглушая даже бубнеж телевизора, сел на скрипучий диван, над которым, по традиции, висел выцветший пыльный ковер. Старик приглушил на телевизоре звук, опустился в кресло и заговорил, быстро и эмоционально, словно боясь потерять внимание слушателя:

− Первое, что вам необходимо уяснить − Вселенная, в которой мы живем, не является единственной в своем роде. На самом деле она – всего лишь единица бесконечного числа вселенных, которые составляют Мультивселенную.

Эта фраза профессора уже заставила Дмитрия встрепенуться.

«То выражение со знаком «∞» на стене все-таки имеет смысл», − пронеслось в его голове, где-то на границе сознания.