Девчонка-воздушник оттолкнулась от земли и взвилась в воздух, уворачиваясь от нового заклинания, блеснул в свете луны ее игрушечный меч.

Мне понадобилось меньше вдоха для принятия решения.

Скалясь, я метнулся влево, свалив с ног замешкавшегося оборотня, сомкнул челюсти на тощем предплечье, вырвав из глотки крик боли. Потом еще раз и еще. Хватило несколько движений, чтобы щенок потерял сознание от боли. Чужая кровь заполнила пасть, плохая кровь, слабая, она выплеснулась на землю, делая ее темнее. С головы мужика слетел ниам, когда он повалился на землю. Не мужик – парень.

Готов.

Еще двое.

Я скользнул по тощей роже взглядом, запоминая, и повернул голову, потому что Ночная вдруг рванулась особенно сильно.

Мне не хватило какой-то жалкой доли мгновения: в бок прилетело что-то похожее на водяную иглу, только из песка. Скользнуло по касательной, задев бедро, распарывая шкуру.

Зря.

Зря ты так, идиота кусок.

Я отметил краем глаза, что девчонку теснит к стене василиск, но она пока справляется, и бросился на напавшего на меня. Разбил жалкий щит из все того же песка, свалил его с ног. Отпустил на миг Ночную. Тень сомкнула пальцы на горле василиска, а я вцепился зубами куда-то в бок. Все должно выглядеть так, будто и он провалился в беспамятство от боли.

Змей задергался, захрипел, ногти скребли горло в попытках отодрать от себя пальцы тени, но… как отодрать то, чего не видишь, не чувствуешь?

Всего пара вдохов, еще несколько судорожных движений, почти ужас в глазах, смотрящих на меня, и василиск затих.

А я разжал челюсти, снова посадил Ночную на поводок и повернулся туда, откуда доносились звуки борьбы. Думал о том, что если мужик загнал девчонку в угол, то вряд ли она выберется. Она слабее, но быстрее. Нельзя, чтобы ее зажали.

К моему облегчению…

Облегчению? С чего бы…

…последний змей валялся на земле, связанный по рукам и ногам ловчей сетью – плетение, подвластное исключительно воздушникам.

Девчонка присела перед ним на корточки и обшаривала карманы.

Воровка?

А потом, словно ощутив мой взгляд, повернула голову.

- Спасибо, кот, - напомнила мне этим обращением, что я действительно кот. И пора бы начать вести себя соответствующе.

Я тихо рыкнул.

А она вернулась к своему занятию, чтобы уже через несколько мгновений подняться на ноги, что-то зажав в руке. Что-то небольшое, но от чего магией фонило так, что я невольно выпустил когти.

Что это за дрянь?

Девчонка убрала непонятную вещицу в пространственный мешок, сделала осторожный шаг ко мне, всматриваясь, и сдавила в руке шарик с порталом.

- Пойдешь со мной? Ты ранен и в городе… - она махнула рукой на дрожащую воронку. - Если патруль тебя найдет, посадит на цепь в городском зверинце. Я отпущу, как только твои раны заживут.

В тот момент, делая шаг к ней, я вообще ни о чем не думал, тем более о каком-то патруле. Я смотрел в серьезные, спокойные глаза невозможного цвета и просто шел, ведомый скорее кошачьим любопытством и внутренним чутьем, чем чем-то рациональным и объяснимым.

Кто ты такая? Откуда знаешь Зайнаша? Почему позволяешь себе с ним так разговаривать? Почему не боишься меня? Что забрала у связанного василиска и зачем?

Почему твой запах… такой?

В портал мы шагнули вместе, и мне казалось, что под ниамом незнакомка улыбается. Если бы леопарды могли улыбаться, я бы тоже улыбался. А так… лишь оскалился на мгновение.

Увиденное с другой стороны дрожащей воронки заставило сощуриться и бросить короткий взгляд на девушку, снимающую ниам, стоящую ко мне боком.

Дом был большим, добротным и совершенно не похожим внутри на то, к чему тяготели василиски: обычный дом, каких тысячи и в Инивуре, и в Северных землях, и у людей.

- Давай посмотрим, что с тобой, - повернулась девушка ко мне, опускаясь на пол.

А я просто сидел. Просто смотрел.

На волосы цвета белого золота, почти серебра, на высокие скулы, на кривящиеся в улыбке губы, на тонкие пальцы. Смотрел в глаза невозможного цвета, ощущал ее запах. И в голове было пусто. Аж до звона.

Кто ты?

Катарина Равен

Странный, странный кот. Ладно, леопард, непонятно как оказавшийся в городе. Огромный, быстрый. Под блестящей черной, как ночь в пустыне, шерстью невероятная сила.

Я смотрела на кота несколько вдохов, будто пойманная в ловушку изумрудных, слишком умных для животного глаз.

Понять бы, кто он на самом деле, но, с учетом всего происходящего вокруг меня в последние несколько дней, светить тени я пока не решалась.

Мало ли.

Он, конечно, мог быть и просто обученным, привыкшим к людям леопардом, но… Совершенно так же мог быть и чьим-то фамильяром, талом, оборотнем в конце концов. Я не могла чувствовать себе подобных вот так, как ощущают их другие, получалось лишь с помощью теней.

Леопард продолжал сидеть на месте, посреди моей гостиной, не двигался, рассматривал меня почти так же пристально, как и я его. Кровь из раненного бедра – густая и темная – собиралась в лужу на полу, отчего-то вызывала беспокойство, но не страх в привычном понимании.

Сейчас, когда мышцы и натянутые после драки нервы перестали звенеть, когда туман в голове немного отступил и сердце забилось ровнее, я…

Я поняла, что боюсь леопарда напротив, но… как-то странно. Это не тот страх, что вызывают обычно дикие звери, это какое-то неясное, тянущее, ворочающееся внутри беспокойство, словно животное, дремлющее где-то глубоко внутри меня, начало просыпаться.

Отчего-то никак не получалось перестать смотреть коту в глаза.

- Откуда ты такой взялся? – пробормотала себе под нос, наконец-то выныривая из непонятного наваждения, провела перед собственным лицом рукой, устанавливая защиту.

Не люблю котов. Это иррациональное, всегда плохо на них реагировала.

Животное не пошевелилось, даже уши не дрогнули от моих действий, он все так же пристально, внимательно смотрел на меня.

- Я посмотрю, что с тобой? – спросила, сдвигаясь в сторону, протягивая руки к ране. Лекарь из меня, конечно, как из вурдалака собеседник, но просто промыть и наложить повязку я способна. Главное, чтобы он не откусил мне руки где-то в процессе.

Животное снова не пошевелилось даже. Не издало ни звука.

А я щелкнула пальцами, призывая воздух, поймала нити, собирая их в плетение, осторожно опустила его на рану.