По мощеной камнем дороге они вышли к широкому каналу, на противоположном берегу которого раскинулся огромный сад. Встав на деревянный помост небольшого парома, представлявшего собой традиционную сельскую баржу, некогда перевозившую с берега на берег сено, Беатрикс и Корнелиус взялись за канат. Паром дрогнул и медленно поплыл по темной воде. Так началось их первое совместное путешествие по Винсему.

Затем они обошли сад, выбрались к ферме, где как раз окончилась вечерняя дойка.

Корнелиусу внезапно пришла в голову шальная идея. Он, весело переговариваясь с доярками, начал легко ставить на тракторный прицеп фляги с молоком, как заправский грузчик.

— Замечательно работать на воздухе! — объяснил он свое поведение ошарашенной Беатрикс.

Работницы принесли кружки с парным молоком, тарелку с имбирным печеньем, и молодожены, — слава Богу, доярки и не догадывались об их фиктивном браке, а то бы миссис Мидволд сгорела бы со стыда, — с удовольствием попробовали угощение.

Потом они медленно шли к дому, но уже другой дорогой, мимо двух ветряных мельниц, стоявших на дамбе. Огромные крылья медленно вращались под напором ласкового вечернего бриза. Высоко в небе сновали стрижи, попискивали ласточки, обещая на завтра хорошую погоду.

Разгоряченный работой и ходьбой, Корнелиус уселся на деревянную скамью, вкопанную у старого дуба, жестом пригласив сесть рядом Беатрикс. Ветви мерно шумели листьями, воздух пах по особенному, дубовым листом. Адвокат и его жена сидели молча, смотрели, как вдалеке, на самом горизонте, движутся косые паруса прогулочных яхт.

Корнелиус бросил куртку, стянул через голову рубашку, подставив плечи и лицо мягким лучам заходящего солнца.

Непроизвольно Беатрикс залюбовалась его волевым подбородком, упрямой линией губ. В волосах Корнелиуса торчали невесть откуда взявшиеся сухие травинки.

Протянув руку, девушка осторожно вытащила травинку из густой шевелюры мужа. Коснулась травинкой его шеи, провела по спине.

— Щекотно, — мурлыкающим голосом проговорил Корнелиус.

Не дыша, Беатрикс притронулась пальчиком к позвонкам на мощной шее. Она ощутила, как ей приятно трогать здоровую и чистую кожу любимого мужчины.

Корнелиус замер, не шевелился. Беатрикс провела по его спине ладонью.

— Дорогая, — тихо откликнулся Корнелиус. Он повернул голову, его глаза смотрели нежно и ласково. — Мне было очень приятно.

— Что именно?

— Выпить в компании с тобой парного молока с имбирным печеньем, — хмыкнул адвокат.

И все. Никаких любовных комментариев! Ну почему он таит все в себе? Одно лишь словечко о чувстве, и она готова упасть к нему на грудь!..

Когда они подходили к дому, солнце уже вот-вот готово было скрыться за купами ив. Словно продолжая начатую тему, Корнелиус проговорил:

— Молоко и печенье — прекрасные вещи на этом свете. Но твоя ласка мне тоже понравилась. Когда я сидел на скамье, и ты погладила меня между лопаток.

— Пора ужинать, все уже накрыто, — смутилась от его признания Беатрикс. — Ты в Винсеме гость, изволь выполнять мои команды. Переодеваться и мыть руки!..

Они устроились на террасе дома вдвоем. Дедушка и бабушка удалились к себе в другую часть дома после вкусного и обильного ужина, в приготовлении которого бабушка и внучка блеснули кулинарными талантами. Показал свое искусство и дед, угостив всех своей любимой селедкой по-флеволандски. Иногда на старика накатывало: хотелось кого-нибудь удивить, чтобы услышать слова восхищения.

На террасе звучала классическая музыка, на вечернем небе проступали звезды. Беатрикс была одета в длинное платье изумрудного оттенка, такое, которое можно надеть только в теплый летний вечер, если стараешься понравиться мужчине.

— Я просто поражен! — выразил свое восхищение Корнелиус. — В поместье порядок, работники довольны, дедушка и бабушка помолодели. А твои цветы! Это просто-напросто рай.

— Сделала все, что смогла. — Беатрикс, как девчонка, показала адвокату свои растопыренные пальцы. — Видишь мозоли? Я заслужила твою похвалу каждодневным трудом.

Корнелиус своей огромной ладонью накрыл запястье жены и поднес ее руку к губам.

— Ты совершила чудо.

— Имеешь в виду ужин или что-то другое?

— Прежде всего я имею в виду розарии затем сад. О тюльпанном поле и не говорю — это нечто грандиозное. Нельзя так много трудиться. С начала следующего месяца тебе следует увеличить количество работников.

— Как скажешь. Ты здесь такой же хозяин, как и я. — Миссис Мидволд помолчала, прислушалась к ощущениям. До чего приятно, когда он держит ее руку! — Кстати, Корнелиус, не мог бы ты рассказать немного о себе, старики замучили меня расспросами. Их можно понять: любимая внучка связала жизнь с человеком, о котором ничего не знает! — Беатрикс виновато посмотрела на адвоката, как будто заговорила о недозволенном. Она и на самом деле считала новоиспеченного мужа человеком закрытым, не посвящающем ее в детали своей биографии.

— Лучше я дам тебе прочитать семейную сагу. В своей книге мать подробно описала историю нашей семьи! — рассмеялся Корнелиус. — Позвони ей, договорись о встрече. Попроси поставить автограф!

— Я серьезно прошу, расскажи о себе, — продолжала настаивать Беатрикс. — Почему ты стал адвокатом? Кем был твой отец? Мне интересно, как появляются на свет такие…

Беатрикс не сразу подобрала слово, Корнелиус с заинтересованным видом ждал продолжения разговора. Ему было легко и приятно беседовать с очаровательной собеседницей, старательно разыгрывающей роль гостеприимной хозяйки огромного дома. Его смеющиеся глаза следили за нежными кистями тонких рук, за изящными от природы жестами. Беатрикс разливала по чашкам кофе.

— Какие такие люди появляются на свет, договаривай!

— Ну, не знаю, как сказать. Такие, как ты — умные, сильные. Своевольные.

Корнелиус расхохотался.

— Милая моя, никакой я не сильный, а слабый. Люблю вкусно поесть. С удовольствием завтра провалялся бы в постели до полудня, а потом отправился бы в гольф-клуб, или в конюшню! А вот насчет ума… Тут ты права, только умный человек в это позднее время сидит на террасе и пьет кофе с прекрасной девушкой, разговаривая при этом об особенностях своего характера. Дурак давно бы догадался поцеловать ее. Вот так-то, милая моя.

Беатрикс растерянно молчала. Тяжело было слышать неискреннее «милая моя». А быть женой лишь по документам, не на деле еще большая пытка!

Корнелиус почувствовал напряжение, возникшее в разговоре, и каким-то теплым, совершенно домашним голосом стал рассказывать о себе.

Беатрикс смотрела на удивительно спокойное лицо взрослого человека, который легко и просто делился своими детскими воспоминаниями. Девушка смеялась вместе с Корнелиусом, вместе с ним грустила и печалилась.