– Зачем же так грубо? Нам же было хорошо с тобой. Вспомни, как ты стонала подомной, комкая простыни, – он приблизил ко мне свое лицо, протравливая до тошноты запахом своего парфюма.

– Не спорю, секс был качественный, – процедила, копируя его интонацию, – но об одном я сожалею до сих пор, что не перерезала тебе сонную артерию, пока ты спал. Это избавило бы меня от многих проблем. И отсидела я хотя бы не просто так, – и вырвав руки из его хвата, направилась прочь.

– Так ты работаешь на этого высокомерного мудака? – прилетело в спину, заставляя обернуться.

– Я с ним сплю, – с вызовом. Хрен тебе Влад, а не рычаг давления. Пусть лучше думает, что я очередная подстилка Усманова.

– Он каждый месяц меняет любовниц. Об этом весь город в курсе. Неужели тебя устраивает роль «одной из».

– Он хотя бы этого не скрывает, в отличие от тебя.

– Я тебе не изменял.

– А с Кристиной вы просто письками подружили пару раз? А потом еще с Кашериной и Машкой Беликовой, и это только те, о которых я знаю. Хочешь совет? Не п*зди, Влад, если рыльце в пушку. А то выглядеть начинаешь бледно.

– Ты стала злой, тебе не идет.

– Учителя были хорошие, – бросила, и не оборачиваясь, направилась в кабинет Усманова. С желанием разнести все к чертовой матери, потому что вскипевшая в жилах тьма уже крошила разум. И дело было не только во Владе, злость кипела на себя, память всколыхнулась, оголяя, обнажая то, какой дурой я была, как закрывала глаза на измены Влада, как прощала, верила и продолжала делать все, что он просил, прикрывать их задницы перед экономами и налоговой, даже тогда когда начался настоящий п*здец. Верила же идиотка, до последнего.

– Что тут бл*ть, делал Игнатов? – чуть ли не с ноги открывая дверь в кабинет и впиваясь взглядом в Усманова расслабленно сидящего в кресле с бокалом виски. – Ты забыл, что твои яйца у меня в руках? Если меня закроют, то я вас всех потяну за собой.

– Владислав Эдуардович, если я не заинтересовался вашим предложением за все то время, которое вы присылаете это,– я взял в руки папку, что он притащил и небрежно бросил на стол, – то не стоит настаивать, я не изменю своего решения.

– Если вас не устраивает процент, мы можем обсудить этот вопрос.

– Меня не устраивает, что меня пытаются на*бать, – выразился резко, но полностью отражая всю суть ситуации. – Вы, это, – кивнул в сторону бумаг, – юнцам зеленым предложите, они купятся. Игнатов, тихо хмыкнул, недовольно скривившись, но промолчал, только взглядом давая обещание уничтожить, как минимум за нанесенное оскорбление, ладно холопов его разворачивал, а тут, его особу венценосную пинком под жопу. Клинико идиото бл*ть, с первого раза-то не доходит.

Он поднялся с кресла, пытаясь сохранить явно трещавшее по швам самообладание, понимая, что сейчас ловить ему тут нечего, как и предложить кроме своей мутной схемы.

– Кстати, поздравляю вас с принятием в штат классного специалиста. Хорошие бухгалтера нынче в цене, – и приклеенная улыбка на пол лица. Решил зайти с другой стороны? Или только ради этого сам лично притащился?

– Вы о ком? Бухгалтера у меня работают уже много лет одни и те же, произношу, расслаблено откинувшись спиной на спинку кресла, искренне делая вид, что не понимаю о чем он говорит.

– Я об Алексеевой.

– Не знал, что Оля бухгалтер, – повел головой, изображая удивление, – у нас с ней немного другие отношение далекие от рабочих, – прокручивая перед глазами кадры ее длинных ног и вспоминая украденный поцелуй, прекрасно понимая, что все это отражается на моем лице. – Игнатов же ожидаемо считывает все, от злости сжимает зубы так, что жевалки заиграли, еще чуть-чуть и пломбы повылетают. И на несколько секунд в кабинете повисает тишина, наполненная противоборством, почти осязаемым. Ревность? Что-то мне подсказывает, что тут иное, более гадкое и расчетливое. Если бы я встретил эту тварь несколько лет назад, то не задумываясь о последствиях, начистил бы физиономию за одно только его «коммерческое предложение» не говоря уже обо всем остальном. В какой-то момент до него, наконец, доходит, что он, придя сюда обосрался и не один его стандартный подкат, и попытка подлезть и влезть в бизнес не прокатит. – Вам что-то еще интересно из моей личной жизни?

– Всего доброго, Вячеслав Викторович, – почти процедив сквозь зубы, он наконец, направился к двери.

– И вам здравствовать, Владислав Эдуардович, – Игнатов покинул мой кабинет, а я выдохнув, плеснул в бокал вискаря, испытывая сильнейшее желание помыться после визита этого хмыря. Чепушило пафосное.

Но едва я расслабился, как в кабинет фурией влетела Ольга.

– Что тут бл*ть, делал Игнатов? Ты забыл, что твои яйца у меня в руках? Если меня закроют, то я вас всех потяну за собой.

– Выпей, – достав из ящика стола второй бокал, плеснул вискаря и пододвинул к ней.

– Усманов!

– Скажи мне, ты когда два года назад с этим г*ндоном спала, он такой же тупой был, или у него регрессия произошла? – Ольга напряженно застыла, вопросительно вздернув бровь и я потянулся за папкой, пододвинув ее к краю стола. – Это твой бывший притащил, под видом коммерческого предложения. – Она подошла ближе и открыв папку, пролистнула несколько страниц, тут же брезгливо скривившись.

– На твоем месте я бы не ввязывалась в это.

– Это на*балово. Схема на лоха. Хорошо проработанная, скрытая, но старая как мир. Пуха накидали и вуаля. А еще это предлог чтобы прийти сюда и прощупать почву. По твою душу, между прочим.

– Сука, – произнесла на выдохе, опускаясь в кресло напротив.

– Я понимаю твое недоверие, но мы с тобой уже обсуждали все, и я дал тебе все карты в руки, это мне бояться надо.

– Это выглядит…

– Х*ево это выглядит, – не давая ей закончить фразу, перебиваю, – но сути это не меняет. Я с подобным говном, как Игнатов не работал никогда и не буду. Не волнуйся.

– Мне все чаще кажется, что я на одних и тех же граблях танцую, – в ее голосе уже нет ярости, но злость все еще сквозит в словах и во взгляде, только теперь она смешана с усталостью. И мне очень понятно это состояние.

– Выпей со мной.

– Я за рулем. Спасибо.

– Такси.

– Мне с утра маму в больницу везти, – и поведя подбородком в сторону бокала. – Что за праздник?

– Хреновая дата в календаре. Такси оплачу, с утра либо машину пригоню, либо сам приеду, – короткая пауза, повисла тонкой вуалью, и тень в ее взгляде стала насыщаться пониманием.

– Тебе так сильно нужен собутыльник?

– Сегодня жизненно, – ее губ коснулась легкая грустная улыбка, такая бывает у людей, которые не раз в своей жизни переживали полный крах, но знали, что завтра будет новый день и новый шанс все изменить. Это откликалось, звучало в унисон с тем, что сидело долгие годы внутри меня.