Ах, далеко не все красавицы. Но у каждой наступит свой звездный час, когда именно она станет королевой бала.

А что после бала? Разбитая тыква, изорванное платье и потерянная обувь?

Красота — наказание или благо…

Не родись красивой, а родись счастливой — так в народе говорят. В юности я терпеть не мог эту поговорку. Что за бред! Даже в детском саду хорошенькие девочки вовсю пользуются своей внешностью. К ним и воспитательницы лучше относятся. Кстати, это и хорошеньких мальчиков касается.

«Ах, какой чудный младенец! Какая лапочка! Красавчик! Ангелочек! Тюсечки-пусечки…» и прочие вопли восторженных взрослых витают над красивым ребенком и помогают ему выживать в нашем непростом мире. Некрасивых детей любят только их родители, дедушки — бабушки, да и то не всегда…

Так можно ли рассчитывать на счастье, не будучи красивым?

Можно ли научить человека любить?

Написав последнее предложение, я понял, что задал один из тех вопросов, на которые нет ответа. Типа: кто виноват и что делать?

Очевидно, что необходимо подумать об этом на досуге.

И еще почему-то я вспомнил о Марининой визитке, лежащей во внутреннем кармане куртки.

Современный человек со своим эгоизмом и «самостью» буквально замкнулся на самом себе. Отвергнув любовь, он перестал любить не только ближнего, но и себя.

Глеб позвонил, когда Лена выходила из Гостиного Двора.

— Да, Глебушек, — нежно проворковала она.

Они расстались утром, и сегодняшний вечер был свободным. Поэтому Лена с Машей собиралась в кино.

— Я соскучился, — услышала она грустный голос. «Какой он милый», — подумала Лена и улыбнулась:

— Я тоже, — ответила она.

— Приезжай, — попросил он и добавил: — пожалуйста!

Лена заволновалась. Во-первых, она еще не была дома и надо было хотя бы переодеться и сменить белье. Во-вторых, она пообещала Маше сходить в кино. Но Глеб так трогательно попросил ее приехать: он уже приготовил ужин, ему грустно и одиноко и так хочется увидеть ее.

— Ладно, милый, я приеду, — пообещала она.

Вздохнув, нажала отбой и повернулась к Маше:

— Извини, а? Сегодня не получится, сама понимаешь…

— Да ладно. — Казалось, Маша не сильно расстроилась. — Пойдем, провожу тебя до метро. У вас, я смотрю, все серьезно?

— Сама не знаю, — ответила Лена. — Глеб человек тяжелый. Никогда не знаю заранее, в каком настроении его застану.

— А ты подстраивайся, — посоветовала Маша. — Мужики вообще капризные.

— Да, мне Аня то же самое советует. Я стараюсь, хотя, честно говоря, тяжело это. Все время заставляю себя сдерживаться, чтоб не нагрубить.

Маша усмехнулась:

— Хочешь жить, умей вертеться.

— Не знаю, на сколько меня хватит, — призналась Лена.

— Надо терпеть, — убеждала Маша. Она, хоть и была моложе лет на пять, позволяла себе учить старшую подругу.

— Да не привыкла я, — постаралась объяснить Лена. — До замужества вообще не понимала, как это, если не по-моему? А потом шесть лет жила с человеком, старалась понять его и, как оказалось, совершенно не понимала. Наверное, я просто не приучена, издержки воспитания. Теперь вот расхлебываю. Никак не могу смириться с тем, что должна соответствовать, прилаживаться к кому-то, как будто навязывают несвойственную мне роль, понимаешь?

Маша в таких тонкостях не разбиралась. У нее все просто:

— Учись. Ты же женщина. Наш удел — терпеть и прощать. А стервой можно быть с кем угодно, но не с тем мужчиной, за которого хочешь замуж.

— В том-то и дело, что не знаю, хочу ли за Глеба замуж, — призналась Лена.

— Ты уж как-нибудь определись, — посоветовала Маша.

Легко сказать: определись! Сегодня утром Глеб снова настаивал на том, чтоб Лена переехала к нему. Она снова обещала подумать. Хотя видела, он обижается. Да и сама устала от жизни на два дома. Надо было решаться. Но ее терзал страх. Глеб ей вроде бы нравился. Она не пылала страстью, но и не страдала от отвращения. Он был внимателен, даже нежен. Когда Лена приезжала вечером с работы, уставшая и голодная, ее ждали вкусный ужин, приятная беседа, чистая постель и необременительный секс. Глеб никогда не позволял ей мыть посуду. Сначала это нравилось. До тех пор, пока однажды она не поняла: ему просто не нравится, когда кто-то хозяйничает на кухне. Как-то Лена помыла за собой чашку и поставила ее в сушилку. Буквально в это мгновение она почувствовала спиной тяжелый взгляд Глеба. Обернулась — он смотрел напряженно поверх ее головы.

— Что-то не так? — спросила смущенная Лена.

Он взглянул на нее, смягчился:

— Нет-нет, все нормально…

А потом, когда она отвлеклась, подошел к сушилке, заново помыл чашку и поставил ее обратно. Лена могла поклясться, что чашки в сушилке стоят в определенном порядке, который нельзя нарушать ни в коем случае!

Он не курил. И хотя делал вид, что к Лениному курению относится спокойно, каждый раз, когда она выходила на лестничную площадку, вздыхал и замечал, как это вредно. Временами Лена раздражала его, это чувствовалось, но и он частенько бесил ее. Они оба друг друга только терпели. Как же можно переехать?

Глеб встретил ее в дверях, поцеловал в щеку, улыбнулся, поблагодарил за то, что она приехала. Он мог быть и очень милым, как сегодня. Лена решила расслабиться и позволить ему вести себя так, как он привык. Она не прикасалась к посуде, ждала, когда Глеб подаст ужин, потом спокойно наблюдала, как он моет посуду. «Ну и пусть, — думала про себя, — если ему так хочется, могу потерпеть, я всего лишь в гостях».

Когда Лена ни во что не вмешивалась, Глеб был спокоен. Как будто молча благодарил ее за понимание его привычек и странностей. В такие спокойные вечера он рассказывал о себе. Лена с удовольствием слушала, ведь Глеб действительно был незаурядным человеком с интересной судьбой.

— Я давно хотела тебя спросить, почему ты до сих пор не женился?

— Видишь ли, — с готовностью откликнулся он, — все не так просто. Я уже говорил, что когда-то был женат. Но это были скорее деловые отношения. Жена была старше меня, и у нее от первого брака были дети. Но мы вполне мирно уживались, прекрасно понимали друг друга, общие интересы и все такое. Скорее друзья и партнеры, нежели любовники. К тому же она не хотела больше рожать. Я, в общем, тоже не особенно стремился. Но со временем все изменилось, и мы разошлись, исчезла база, то, что нас связывало. Потом пытался построить отношения с женщинами. И столкнулся с такой проблемой: мне было интересно с умными, состоявшимися, а влекло к молоденьким, — он усмехнулся. — С ними хорошо в постели, но совершенно не о чем поговорить.