— Ты не видел здесь листка бумаги? Записку?

— Что-то упало на пол… Не заметил, что именно.

Шагнув мимо Эдди, я подошел к месту, где оставлял свое послание, и подобрал валявшийся на земле листок бумаги. Так и есть — моя записка. Но внизу я увидел еще одну строчку:

«ХИЖИНА КИЛВОРТА».

Вот и все. Правда, подпись имелась: «Педлар Браун». А большего мне и не требовалось.

Когда мы с Энн ехали из Майлс-Сити и пересекли Тонга-Ривер, мы направились по древней тропе через курганы Джима Покера и там заметили полуразрушенную хижину. Энн, помнится, еще сказала, что эта хижина напоминает ей одну лачугу в Ирландии, в Килвортских горах.

А бравый Бреннан, о котором поется в песне, как раз и был родом из Килвортских гор. Он ограбил Педлара Брауна, а потом Педлар Браун, в свою очередь, ограбил Бреннана, и они стали друзьями.

Так, значит, Фарлеи все-таки были здесь. Но, увидев припасы, испугались, что их обнаружат хозяева пещеры, и ушли отсюда.

Энн жива! В душе моей все запело. Я выскочил из пещеры.

— Седлай коней, Эдди! — заорал я. — Предстоит долгая дорога!

Хотя до той лачуги было всего лишь миль пять-шесть, я знал, что эти мили покажутся мне бесконечными.

Пока мы скакали по тропе, ведущей к Джиму Покеру, я вспоминал бессвязный рассказ Коротышки Коунса. Значит так: отряд каких-то странных всадников поголовно истребил всю шайку Тома Гетти. Нападение оказалось таким внезапным, что те не успели дать отпор.

А сам Коунс даже не понял, что в него стреляли. Наверное, он до самого конца так и не осознал, как тяжело его ранили.

Как он сказал перед смертью? «Там не было никого, кроме… «

Кроме кого? Кроме того, кого Коротышка нисколько не опасался. Возможно, даже считал другом.

— А пещера-то, Эдди… Я ведь предполагал, что это Фарлей все там приготовил, а получается, что совсем не он. Значит, кто-то другой. И уж точно не Коротышка.

— А как насчет Бакера? Он знал про пещеру.

— Да, пожалуй… Чин Бакер уже давно подался в бандиты и много лет орудовал в этих краях. По слухам, он бежал вместе с шайкой Клайда Орума. И, конечно, он знал про пещеру.

Когда мы подъехали к лачуге на Джиме Покере, она утопала в снегу. Расположенная в сосновой роще, среди обломков скал и валунов, хижина и при хорошей погоде была неприметна, а уж под сугробами так и подавно.

С трудом преодолевая глубокие заносы, наши уставшие кони вступили в рощу. Добравшись до хижины, мы увидели почти уже занесенные следы, ведущие от двери к конюшне. Эдди остался с лошадьми, а я подошел к двери и постучал.

Открыла Энн Фарлеи. В руке у нее был револьвер, и, судя по решительному выражению ее лица, она без колебаний пустила бы его в ход.

Увидев меня, девушка опустила оружие.

— Вы нашли нас! Я знала, знала, что найдете!

Она прошла в глубь хижины, и я, пригнувшись, шагнул следом за ней. Многие жилища в горах, как вот и это, строили в спешке и при нехватке строительных материалов, поэтому дверной проем частенько получался слишком низкий. Зато пол находился на несколько дюймов ниже порога, так что в хижине можно было стоять, выпрямившись в полный рост.

У дальней стены, вытянувшись на койке, лежал Фило Фарлеи. Выглядел он плохо, очень плохо.

Он чуть приподнял руку в знак приветствия.

— Пронто, рад тебя видеть. Позаботься о ней, слышишь?

— Я позабочусь о вас обоих, — ответил я. — Тут за дверью стоит Эдди, а Эдди знает толк в ранах. Вот увидишь, мы в два счета поставим тебя на ноги.

— Позаботься о ней — большего я не прошу.

— Это сделал Роман Белен?

Фило пристально посмотрел на меня. Выражение его глаз изменилось.

— Да, он… собственной персоной. Он стрелял в меня, а я был безоружен. Он бы повесил меня, если бы мы вовремя не убрались.

Фило указал на Энн.

— Она втащила меня в дом. Просто выскочила, схватила меня за воротник и поволокла. А потом она оказалась куда сообразительней меня и поторопилась выбраться из дома через окно с другой стороны.

— Наши лошади стояли под седлом в укрытии, в лесу, — пояснила Энн, — потому что у нас было все готово, чтобы скакать в Майлс-Сити. Я понимала, что раз они сразу не застрелили его, то наверняка подожгут дом.

— Разве они не знали, что в доме женщина?

— Возможно, они меня не видели. Нет, не думаю, чтобы они знали обо мне.

В этот момент в дверь вошел Эдди. Отступив на шаг, я указал на Фарлея.

— И что было потом? — спросил я Энн.

— К тому времени, когда загорелся дом, мы уже скакали прочь. К счастью, от заднего окна было совсем близко до зарослей кустарника.

У меня с детства был бешеный характер. Конечно, я далеко не всегда выходил из себя во время драки, но время от времени мои вспышки гнева причиняли кучу неприятностей и мне, и всем окружающим. Поэтому я всегда старался держать себя в узде. Что же до драк, то это совсем другое дело. Дрался я обычно потехи ради, а не по злобе. Но тут я вдруг почувствовал, что со мной что-то неладно… Настолько неладно, что я даже сам перепугался.

Отвернувшись, я вышел из хижины. Над заснеженной землей нависли тяжелые серые тучи, но от снега все кругом казалось светлее. Стоя перед хижиной, я смотрел на противоположный склон узкого каньона, на черные деревья под снежными шапками. Впервые в жизни мне никак не удавалось совладать с собой. Меня душила холодная угрюмая злоба.

Этих людей, славных честных людей, хотели убить. Их травили, словно диких зверей. Дом их сожгли вместе со всем их имуществом, и если их найдут, то безжалостно убьют.

Руки мои ходили ходуном, меня всего трясло от ярости. Я изо всех сил старался совладать с собой. Я словно раздвоился. Одна половина моего сознания была охвачена слепой яростью, а другая изумленно следила, чем все это может для меня обернуться.

И тут я окончательно понял: никуда я не уеду; желание уносить ноги, покуда цел, бесследно исчезло. Теперь главное — выследить их, моих врагов, сокрушить их, стереть в порошок, показать им, какова моя ненависть к ним. Они заварили кашу, так пусть теперь и расхлебывают ее.

Здравая часть моего «я» твердила мне об осторожности, об опасности, которая мне угрожает. Но вторая половина возражала ей, — мол, на силу отвечают силой. И кроме того, я прекрасно знал, что если такие люди начинают творить беззаконие, то они выискивают самых слабых и беззащитных. Сколько раз случалось, что один решительный человек с оружием в руках разгонял толпу негодяев. Но только с оружием, только с оружием в руках…

Когда зло творит беззаконие, добру не остается иного выхода — нужно защищать себя.