— Тогда оставь меня в покое.

Вышло грубо, но Ульяна не представляла, как еще подвести черту. Удивление в темных глазах кольнуло в самое сердце, но когда Сэм отступил в сторону, быстро прошла вперед, не оборачиваясь и не оглядываясь. Знала, что стоит позволить себе продолжить этот разговор, и ее защита разлетится осколками. Чувства захлестнут с головой, о них разобьются все разумные доводы. Если бы можно было выплакаться, наверное, стало бы легче. Но она знала, что не получится, поэтому только ускоряла шаг. Мимо шли люди — погруженные в свои дела и заботы, замкнувшие себя в цифровом мире аудиоплееров, мобильных телефонов и планшетов. В метро она последовала их примеру: прислонившись к поручням, достала айпод и под бодрые мотивы Brainstorm смотрела на мельтешение темных тоннелей за стеклом.

Дорога до дома растянулась во времени, потому что мысленно она осталась рядом с Сэмом. Стоя перед полкой с кукурузными хлопьями в супермаркете, мысленно Ульяна была где-то в другой вселенной. Там, где светящиеся линии перед глазами выстраивались в очертания силуэтов женской фигуры и контуров комнаты, замкнувшей их внутри. Она видела и другие предметы, но видела их иначе — не так, как раньше, а сочетанием разноцветных нитей, соединяющихся узлами и пронизывающих пространство — все, что ее окружало.

— Замечательно. А теперь меняй форму этой коробки.

Ульяна моргнула, увидела перед собой худощавую блондинку с льдисто-серыми глазами — прямую, как палка. Видение располосовало сознание, как натянутая леска — кожу, а в следующий момент раздался оглушительный грохот. Верхняя полка прогнулась волной, треснула, коробки с шоколадными шариками и кукурузными фигурками подпрыгнули, взмыли ввысь. Острый излом раскрошил пакеты с крекером, проломил вторую полку. Продукты посыпались на пол, Ульяна еле успела отскочить в сторону, люди бросились врассыпную, оставляя тележки прямо в проходе, тут же подлетела продавец. Глаза у девушки округлились, когда она увидела, во что превратился стеллаж. Следом прибежали администратор и охранники, посетители толпились рядом, но на нее никто не обращал внимания.

Ульяна молча стояла в стороне с широко раскрытыми глазами. Потрясение крепко впечатало ее в пол. Она уже знала, что покажут камеры: треснувшую полку, которая рухнула вниз. И ее — замершую с остановившимся взглядом, а потом шарахнувшуюся назад. Ничего необычного.

Ничего — для тех, кто желает всю жизнь провести в прекрасном, спокойном и безопасном мире.

***

— По-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — в голосе Стаса слышалось нетерпение. Ульяна дозвонилась ему не с первого раза, а когда он, наконец, взял трубку, говорил быстро и раздраженно. Создавалось ощущение, что ему не терпится от нее отвязаться.

— Слишком близко?! Что, если бы я кого-нибудь поранила?

— Солнц, я возвращаюсь через два дня, давай поговорим об этом не по телефону. Не вздумай соваться без меня к Вике. Она посадит тебя под замок, будешь изображать узника замка Ив в женском обличии.

— А она может?

Стас фыркнул.

— Может, и сделает. Судя по всему, с твоей силой что-то не так. Ты представляешь угрозу, им проще тебя запереть, чем расхлебывать последствия и все подчищать.

Ульяна, уже собиравшаяся возразить, чуть не подавилась словами. Как же мало она знала о мире, с которым столкнулась! И еще меньше — о его законах.

— Обещай, что расскажешь все, когда вернешься.

На том конце раздался глубокий вздох.

— Обещаю. Доброй ночи, Солнц.

— Стас… — из трубки уже донеслись гудки, и Ульяна медленно опустилась на стул. Она и впрямь собиралась звонить Виктории, но после такого стало еще страшнее. Неужели все действительно так, как говорит Стас? Они избавляются ото всех, кто представляет мало-мальскую угрозу, ото всего, что не могут объяснить, вписать в рамки и контролировать?

Глубоко вздохнув, потянулась. Нужно приготовить ужин, перед сном почитать какую-нибудь книгу и постараться больше не нервничать. Если получится — встреча с Сэмом окончательно выбила ее из колеи. В виду того, что рассказал Стас, все становилось яснее ясного. Новая Полиция занимается пробужденными, а она ни то ни се. Угораздило же! Даже среди весьма необычных людей оказаться непонятным чудиком.

От досады и злобы на нелепую себя захотелось сотворить что-нибудь этакое. Ульяна с силой пнула ножку стола и взвыла от боли. К счастью, зазвонил домашний телефон, и поток самобичеваний временно иссяк. Ульяна доковыляла до трубки и с мрачным видом устроилась на диване.

— Да.

Так всегда бывает — либо счастье горой, либо прочее кучей.

— Пришло твое приглашение. Ты еще не передумала?

Ульяна тяжело вздохнула. С родителями они созванивались редко — и мать, и отец, считали себя людьми занятыми, а ежевечерние звонки — напрасной тратой времени. На прошлой неделе, правда, случилось чудо. Если можно так выразиться. Вместо привычных двух минут, «Привет-привет, пока-пока», — они с мамой разговаривали около получаса. Преимущественно о том, что Стас для нее не лучшая партия, и что ей стоит одуматься, пока есть такая возможность.

— Я выхожу за Стаса, мам. Хотя бы ты пожелай мне удачи.

— Удача тебе точно потребуется, — донеслось язвительное, — а что вообще случилось?

Ульяна прикусила язык: проговорилась все-таки. Пришлось объяснять про то, что свекровь от нее не в восторге как можно более мягко. Зная маму, ничем хорошим это не кончится.

— Я всегда говорила, что Зиновьевы — чванливые снобы. Все семейство поголовно.

— Мам!

— Что — мам? Да он до потолка должен прыгать, что ему такая девушка досталась. С его-то характером! Деньги? Ну так у нас с отцом тоже денег много. Графья выискались!

Все, началось.

— Мам, он и прыгает. Не кипятись, я же не за Татьяну Николаевну замуж выхожу.

На том конце мама чем-то поперхнулась и закашлялась.

— А я тебе всегда говорила — ничего хорошего от этого выпендрежника не жди. И вообще, возвращайся лучше домой.

Ульяна любила город, в котором родилась, но за эти несколько лет прикипела душой к Петербургу. Хотя дело было не только и не столько в этом: Волгоград казался ей перевернутой страницей — временем, в котором навсегда осталось ее детство, ободранные коленки, неуверенность в себе, школьные подружки. Первый поцелуй и первый парень. Старенькая квартира на Судоверфи и новая — в центре района. Закатное солнце, расплескавшееся по деревьям, Родина-мать, а еще Волга — такая яркая и отчаянно не похожая на Неву. Навещая родителей в прошлом году, она почувствовала смутный порыв отмотать назад, вернуться и остановить время. А может быть, даже вернуться в детство.

Тогда мама и отец еще везде ходили вместе — в кино и в гости к знакомым, они вышагивали втроем по залитым солнцем улицам, папа держал ее за руку с одной стороны, а мама с другой. Ульяна обожала поджимать под себя ноги, родители поднимали ее вверх и раскачивали, а она заливисто смеялась. Когда все мальчишки и девчонки тащили родителей в игрушечные магазины, она тянула их к отделу канцтоваров.