ладони лодочкой и поклонилась ему. Харука и Мисаки замешкались на несколько секунд и повторили мои действия. Мужчина чуть склонился в ответ ровно так, как обязывала вежливость. Он оценил наше почтение и показал, что не оставил без внимания.

— Мастер Нодару к вашим услугам, — произнес он с едва слышной хрипотцой.

— Ваше оружие — это нечто невероятное, — срывающимся от восторга голосом произнесла Ми-саки.

Слева на сундуке что-то блеснуло. Я отвлеклась от разговора, пытаясь разглядеть предмет. Кинжал… с прямым коротким лезвием не более семи сантиметров. Удобно носить в широком поясе оби, никто и не разглядит. Необычная рукоять притягивает внимание. То ли свет так падает, то ли мастер так сделал, но кажется, что она «плывет», изгибается, будто живая. Так и просится в руки, взгляд просто невозможно отвести.

Дышать вдруг стало невозможно, перед глазами начало темнеть.

— Такие кайкэны используют для самозащиты, — сквозь тьму донесся голос Мастера Нодару, странным образом походящий на голос Плетуньи. — Кайкэн дарили невесте, чтобы её судьба была счастливой. А ещё… чтобы могла умереть, спасаясь от бесчестия. Потому что именно кайкэном себе перерезают горло в ритуальном самоубийстве, Аска.

По телу пробежала дрожь. Тьма рассеялась.

Рукоять от моих пальцев отделяли несколько миллиметров. И только сейчас я поняла, что она сделана в виде… кобры. Вот раскрытый капюшон, вот клыки, вот глаза хищника.

— Приглянулся? — мягко спросил Мастер Нодару, неожиданно оказавшись возле меня.

— Да, — коротко ответила я.

Наверное, тут надо бы что-то более витиеватое сказать, но всё красноречие куда-то подевалось. Я, не отрываясь, смотрела в серебристые глаза металлической кобры.

— Возьмите, — неожиданно предложил Нодару.

— А?

— Возьмите кайкэн в руки, — терпеливо разъяснил он. — Он вас явно зовёт.

Стоило отказаться.

Стоило сказать, что у меня нет денег, чтобы его купить. Брать в руки оружие, которое не сможешь оставить себе, — безумие.

Но пальцы сами сомкнулись вокруг рукояти. Ладонь обожгло, воздух вышибло из груди. Я охнула, но сжала пальцы крепче. Жар от кайкэна расплавлял кожу, пробирался под неё, вливался прямо в кровь и на бешеной скорости несся вместе с ней по телу.

Я повернула клинок. По лезвию пробежала вспышка, полыхнуло так, что пришлось зажмуриться.

Позади охнули девчонки.

Я, как завороженная, смотрела на кайкэн.

— Сколько он стоит? — спросила не своим голосом.

— А сколько у вас есть?

Я нахмурилась, мотнула головой. Плевать, сам спросил.

— Двадцать ше.

— По рукам.

Я позабыла как дышать. Только недоумённо воззрилась на Мастера Нодару. Кажется, у меня что-то со слухом.

— Что? Вы согласны?

Мисаки и Харука замерли каменными изваяниями. Кажется, они тоже не верили услышанному. Нет, ну серьёзно, разве такое бывает?

— Этот кайкэн у меня долго, — невозмутимо произнёс Нодару. — Эта вещь из тех, что ждёт своего хозяина или хозяйку. Вот. Дождался. Поэтому вы не ослышались, я продам вам его за двадцать шесть.

Я потянулась за деньгами к висящему на поясе матерчатому мешочку с монетами. Одной рукой. Потому что вторая по-прежнему сжимала кинжал. Выпустить его — выше моих сил. Сгребла ше и отдала Мастеру Нодару.

Харука, кажется, хотела что-то сказать, но не стала. Словно что-то не давало ей покоя, но спросить не решилась. Мисаки и вовсе молчала, чуть хмурясь и глядя то на него, то на меня.

— Спасибо, — наконец-то произнесла я плохо слушающимся голосом.

И поклонилась. На этот раз — низко. Кивок мастера, потом короткий выдох.

— Этот кайкэн долго ждал тебя, ученица. Носи его с честью.

Я снова поклонилась. Никаких толковых слов в голову не шло. Да и не обучали нас красноречию. Уж лучше одним жестом показать своё отношение, чем сплести целое кружево слов.

Кто-то позвал его из подсобки, и Нодару оставил нас в лавке. Я посмотрела в глаза кобры. На мгновение показалось, что в них отразилось моё лицо: сурово сведённые брови, сжатые губы, растрёпанные волосы, обагрённая кровью щека. Сердце пропустило удар. Ещё миг — и ничего нет.

Я встряхнула волосами, откинула чёлку, спрятала кайкэн за поясом.

— Идём, — сказала тихо и твёрдо, быстрыми шагами покидая лавку. — Больше нам тут делать нечего.

И только оказавшись на улице, будто сбросила наваждение. Прохладный осенний воздух освежает голову на раз. Я обернулась и, чуть нахмурившись, посмотрела на лавку.

— Что это было? — задумчиво спросила Ми-саки.

— Кажется, у Аски дар торговаться только при помощи взгляда, — заметила Харука.

— Очень смешно, — буркнула я.

Хотя вопрос был задан верно. Мозг отказывался понимать, что это сейчас такое произошло. Я прекрасно понимала, что кайкэн не может стоить двадцать ше. Что оружие выбирает своего человека, конечно, слышала, но вот… вот столкнулась первый раз. Так вся информация базировалась на прочитанном в книгах. Возможно, тут это обычное дело, но… тогда бы про это говорили на каждом углу.

Кобра… Слова Мии! Откуда мелкая про это знала? Вряд ли могла договориться с Нодару, сомневаюсь, что её кто-то вывозил из школы Годзэн. А дойти самостоятельно… Да нет, для ребёнка пяти лет это нереально, всё же рядом лес, да и расстояние какое. Нет, точно нет.

— Покажи, а? — вдруг попросила Харука.

Я собралась было достать кайкэн, но что-то не дало этого сделать. Чуть нахмурилась.

— Потом, у нас в комнате.

Харука чуть приподняла бровь, но спорить не стала. Кажется, девчонки уже тоже привыкали: если Аске что-то стукнуло в голову, то ничем не перешибёшь.

— Хочу окаси с корицей и кунжутом, — возвестила Мисаки. — С вами сыт не будешь.

— Не боишься потом сама стать как окаси? — подколола её Харука.

— Тогда после школы я пойду в сумоистки!

Я хмыкнула. Окаси — сладость из рисового теста, куда кладут самые разные начинки. Наверно, можно целые сутки пробовать, но так и не понадкусывать все варианты. Тем не менее, стать рисовым колобком Мисаки не грозит — слишком много надо окаси.

Но подруга настроена решительно. Поэтому шагает к рядам со сладостями так быстро, что приходится догонять.

Здесь царят непередаваемые запахи. Хочется попробовать всё и сразу. Но… мой кошелек уже пуст. Поэтому только остается, что стоять за спинами девчонок, которые звонко смеются и набирают сладости. Ничего, сладости — это вредно. У меня, конечно, молодой растущий организм, но в школе Годзэн нормально кормят, поэтому не оголодаю. К тому же через время надо отыскать столовую «У горы».

«А если там нужно будет платить своими деньгами?» — возникла мысль, и мне стало немного не по себе.

Этот момент я, кажется, не учла.

И тут ко мне повернулась Харука и сунула в руки сверток.

— На, это твои окаси с курагой, — сказала она.

— А эти с шоколадом, —