Мор, до этого действительно ходивший по смотровой из стороны в сторону, скрестив руки на груди, замер на месте и бросил на Вилар испепеляющий взгляд. Который, впрочем, не произвел на нее никакого впечатления, поскольку все ее внимание по-прежнему было направлено на плечо Хильды.

– Это не вина господина Мора, – заступилась за него Хильда. На куратора она при этом не смотрела, предпочитая разглядывать узор плитки на полу. – Я сама отвлеклась, а потом промолчала. Мне казалось, что все не так страшно.

Доктор Вилар горестно вздохнула, смазав место укусов последней мазью, которая наконец немного охладила горящую кожу, и с помощью простого заклятия почти мгновенно наложила на плечо тугую повязку.

– Сутки не мочить это плечо. Я тебе сейчас сделаю мазь с собой, завтра в это же время начнешь смазывать и будешь потом делать это утром и вечером. Минимум неделю. – Заметив страдальческий взгляд Хильды, она строго отрезала: – А не надо было сидеть и терпеть. Это тебе не мечом плечо рассечь. Это трупный яд вперемешку с темной энергией, а у тебя еще и поток почти на исходе. Теперь волдыри сойдут только за пару дней, а побаливать и чесаться может и дольше. Если через неделю полностью не пройдет, придешь и покажешь еще раз. Увы, небольшие шрамы все равно останутся: слишком долго ты с таким плечом гуляла. Скорее всего, они будут не очень заметны, но все равно поздравляю, курсантка Сатин, – добавила доктор Вилар со смесью иронии и сочувствия. – Хорошо, что не на самом видном месте.

С этими словами она вышла из смотровой, оставив на время Хильду наедине с Мором. Все еще не желая смотреть на своего куратора, Хильда зачем-то потеребила повязку на плече, словно поправляя, потом взяла в руки рубашку, лежавшую рядом на кушетке, но так и не надела ее, оставаясь в одной майке: Мор неожиданно подошел ближе, и это заставило Хильду замереть. Отчасти ей все еще было неловко за свое поведение по дороге к порталу. Отчасти она злилась на него за то, что он так жестоко над ней пошутил.

– Что ж, я тоже поздравляю вас, – мягко заметил Мор, но в его тоне Хильде послышалась едва заметная горечь.

– Не понимаю, с чем вы все меня поздравляете? – она бросила на него опасливый взгляд.

– С началом коллекции, – он улыбнулся. – Отец вам не рассказывал? Это такая шутка в рядах боевиков. Мы коллекционируем шрамы. И потом хвалимся, кто насобирал больше.

– Какая глупость, – нервно фыркнула Хильда, все же натягивая рубашку.

– Если однажды вы все-таки вступите в ряды боевого отряда, то удивитесь, какими идиотами порой могут выглядеть со стороны серьезные мужчины и женщины, регулярно рискующие собственной жизнью. Редко кто начинает собирать коллекцию еще в Академии. Чаще это происходит в первый год службы.

Хильда не удержалась и снова посмотрела на него. На этот раз их взгляды встретились и задержались друг на друге дольше. Мор продолжал улыбаться, и это сбивало с толку. С того момента, как он услышал про укус, он выглядел ужасно недовольным. Ему все-таки стало жаль ее, поэтому он смягчился? Или боялся, что последствия окажутся серьезнее, а теперь расслабился? Хильда искренне пыталась, но не могла его понять.

– Вот видите, а вы против этих практических занятий, – она тоже осторожно улыбнулась ему. – Я за сегодня узнала больше о боевом отряде, чем за полтора года обучения тут. И теперь знаю лучше, каково это: быть боевиком.

– Поверьте, вы все равно не знаете и сотой доли этой работы.

– Я понимаю. Но все же теперь знаю гораздо больше, чем знала утром. Знаю, как выглядят настоящие умертвия. Каково это: идти сквозь туман и ждать нападения. Знаю, где боевики пьют после зачисток, и что они меряются, у кого больше шрамов. Даже про лихорадку эту проклятую теперь все знаю, – тихо добавила она, снова отвернувшись якобы для того, чтобы взять китель.

– Еще не все, но вы на пути, – хмыкнул Мор, тоже отвернувшись.

Какое-то время они оба смотрели в разные стороны, но куратор все-таки заставил себя снова повернуться к ней и продолжить мысль, которую не успел высказать в Краме.

– Хильда, простите меня. За мое поведение. Я не должен был… провоцировать вас. Вы столкнулись с этим ощущением впервые и не контролировали себя, а я… Сам не знаю, что на меня нашло. Это было неуместно, недостойно и жестоко. Я бы не хотел, чтобы между нами из-за этого возникла неловкость.

Хильда считала, что если он хотел избежать неловкости, то ему стоило просто сделать вид, что ничего не произошло. Тогда она смогла бы поступить аналогичным образом. Они бы просто замолчали это и продолжили общаться, как раньше. Но он зачем-то все озвучил, вернув ей воспоминания о близости его тела, о горячем дыхании на ее щеке, о запахе травяной настойки и чего-то хвойного, что наверняка входило в его лосьон после бритья. О поцелуе, который она успела вообразить, но так и не ощутила на своих губах. Ей до сих пор хотелось его, несмотря на то, что наваждение, как ей казалось, уже прошло.

– Я надеюсь, что вы на меня не в обиде, – добавил Мор. – Но если вы захотите на меня пожаловаться, я пойму. И не буду ничего отрицать.

И снова удивление заставило ее заглянуть ему в глаза. Пожаловаться? До этого момента она и не помнила, что у нее есть такая возможность. А ведь его действия действительно были недопустимы для куратора по отношению к курсантке. Конечно, за такое не увольняют и не сажают, но наложить на него взыскание вполне могли.

Он смотрел на нее серьезно и виновато, его раскаяние казалось вполне искренним. Как и обещание безропотно принять наказание, хотя ее жалоба действительно могла бы стать всего лишь словом против слова.

– Я не пожалуюсь на вас, куратор, – медленно произнесла Хильда, глядя на него и давая себе время передумать и не озвучивать идею, которая пришла ей в голову. Однако слова просились на язык и желание отомстить ему за унижение, испытанное в переулке, затмевало разум. – Если вы расскажете мне о своей первой лихорадке. Как это было? Как вы справились? Сами или помог кто?

Выражение его лица было бесценным. Хильда мгновенно почувствовала себя отомщенной, но все равно выжидающе смотрела на Мора.

– Хотите, чтобы я рассказал?

– Унижение за унижение, господин куратор.

Наверное, если бы не выпитая настойка, Хильда не решилась бы на все это, но алкоголь в крови все еще размывал границы.

Удивление на лице Мора сменилось незнакомой улыбкой. Было в ней что-то плутоватое или даже вызывающее, провокационное.

– Справедливо, – признал он. – Это, естественно, произошло в первый год службы. Нас послали в поддержку следователям брать группу монархистов. Однако те… не собирались сдаваться. Бой получился долгим, изматывающим, мы понесли заметные потери, а монархисты были уничтожены все до единого. Практически первый мой серьезный бой… Я впервые убивал сам и впервые видел, как умирают те, кто только что разговаривал со мной. И хотя я не получил ни царапины, после этого меня не просто лихорадило. Меня трясло так, что я столовый прибор в руках держать не мог. Я собирался просто напиться до потери сознания, но командир нашей группы решила ко мне присоединиться. Красивая была женщина. Старше меня, конечно, и опытнее… во всех смыслах. Но ей и самой еще не было тридцати. Она рассказала мне про лихорадку и… В общем, ту ночь я провел в ее постели.