И тут он, глядя в лица своих людей, с ужасом понял, что все они без исключения знают только одного Струге. Судью. Причем знают так хорошо, что не в силах забыть. Ни у одного из стоящих и сидящих рядом с ним «подчиненных» даже не возникла в голове мысль, что Струге – это кто-то другой. Ни один из них не задумался, напрягая память, – не сталкивался ли с человеком под такой фамилией на зоне или по делам. Все были твердо уверены в том, что Струге – фамилия для одного человека, эксклюзивная, и принадлежит она судье федерального районного суда. И у судьи этого тоже есть прозвище. Оно должно у него быть, потому что этот человек, как никто другой, тесно связан с их миром. Он решает их судьбу, вопреки их желаниям. Его погоняло – Червонец. Потому что Струге рассматривает дела, по которым редко кого приговаривает менее чем на десять лет.

Тимур задумался. Много он дал бы сейчас, чтобы заглянуть в уголовное дело по изъятию из преступного оборота воровского общака и огнестрельного оружия – в протокол обыска на даче у Сома. Сейчас в это дело добавились новые бумажки. Там наверняка красочным милицейским языком расписывается, как «неустановленными преступниками были похищены денежные средства в размере восьмисот тысяч долларов США». Вот на эти «описи-протоколы-допросы-опросы» и мечтал хоть одним глазком сейчас взглянуть Тимур. Тогда бы сразу стало ясно, где находится общак и кто такой этот Струге.

– Вот что... – молвил наконец вор, наливая себе из четырехгранной высокой бутылки виски. – Мурена, бери Филателиста и езжайте на Гоголя, пять. Аккуратно расспросите у соседей, последите за домом, за хатой. Одним словом, я все хочу знать о человеке, который проживает в тридцатой квартире.

– Он раньше прокурорским следаком был, – добавил продолжающий быть уверенным в том, что Струге – судья, Ясень. – Так что рыло свое куда попало не суйте – «расколет», что высморкается.

Те, к кому обратился Тимур, молча встали и вышли из помещения. Это были «спецы» вора по «вычислению» необходимой информации. Воровской мир не отставал от милиции – если у тех есть служба наружного наблюдения, то почему ее не должно быть у воров? Чтобы бить врага, нужно знать его оружие. И уметь им пользоваться.

– Нет, ты мне скажи, Антон, – удивлялся Пащенко, кутаясь в тонкий воротник куртки, – как могло получиться, что ты ввязался в эту бодягу?! Ты же собирался прогуляться, зайти в магазин и вернуться домой?

– Вот и прогулялся. – Струге сидел на трибуне рядом с другом и рассеянно наблюдал за последним матчем второй лиги в этом сезоне.

– Я только одного понять не могу, – продолжал прокурор. – Если сумка, как ты говоришь, была за спиной у одного из жульманов и ты ее потом в глаза не видел, то почему сейчас Пастор пытается тебя «трясти»?

– Не пытается, а «трясет»! – усмехнулся Струге.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого трясти будет, – без злобы пообещал Пащенко. – Так что насчет сумки?

Антон помолчал, глядя, как в ворота «рыбхоза» («Океана») вкатывается второй мяч. Мужики, сидящие, как кусты в поле – по два-три человека на всей трибуне, громко выругались в адрес тренера, защиты, вратаря и судьи, запутав таким образом весь ход разбора ситуации. После этого дружно полезли под скамейки за пивом и водкой. На улице было холодно – раз, трибуна – это тот же гараж – два.

– Если избрать тот вариант, что я ее не брал, а это подтвердит любой находившийся рядом со мной в тот момент и до минуты моего отправления домой, то сумку мог взять только кто-то из посторонних, кто воспользовался сумятицей, или... Или – спецы Земцова, Вадим. В последнее я верю слабо, так как все были на виду друг у друга.

– Но сумку можно спрятать, а потом за ней вернуться, – возразил Пащенко.

– Так-то оно так, – поморщился судья. – Только где ты ее там спрячешь? Тем более что я еще не успел как следует очухаться, а Земцов со своей бригадой прочесали уже весь жилой массив. – Поняв, что перебрал, Антон добавил: – Ну, не массив, а гектар местности – точно. Знаешь, что самое хреновое? То, что я вырубился. Если бы Пастор не врезал мне с такой силой, я бы их задержал до прибытия СОБРа. И тогда бы все было тик-так. И сумка не потерялась бы, и Пастор мне не звонил.

– Или тебя пристрелили бы. Прямо там, у машины. Пастору что было терять? Нечего. Его за общак свои же за ноздри подвесят! Что на киче его замочат, что на воле – какая ему разница? А, пристрелив тебя, у него появился бы шанс уйти. Так что радуйся, что все закончилось так, как закончилось. Это тебе не старые «законники», которые на кражу ходили с одной отмычкой в кармане и оружие презирали. Сейчас у каждого вора с собой «волына».

– Да знаю я! – прервал монолог Пащенко Струге. – Все я знаю. Только легче от этого мне не становится.

– Слушай... – Прокурор вдруг задумался. – У меня случай был. Парнишка квартиру одну «обнес» и так же, леском, через железнодорожные пути шел на соседнюю улицу. Сумку нес, а там – «рыжья» граммов четыреста, да денег – четыреста тысяч рублей. Знал, что и где лежит, поэтому быстро взял и ушел, несмотря на то что хата на сигнализации стояла. Тут, естественно, шухер, патрули лесок обложили и давай его прочесывать. Парень смотрит – дальше идти некуда. Что он делает? Берет сумку и швыряет вверх. Та виснет над землей, метрах в трех, а его задерживают. Пытали, пытали его – бесполезно. Весь лес прочесали – сумки нет. На всякий случай в райотдел привезли и «приземлили» до утра. А утром, когда рассвело, дед какой-то пошел с псиной гулять, смотрит – сумка на дереве висит. Дед старой закалки – партиец, взял да сообщил «куда следует». «Куда следует» приехали, сумку сняли, а в ней – предмет кражи. Парень покололся.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – равнодушно спросил Антон. – Что теперь гадать?

– А то, что место это ты не осматривал сам, поэтому и выводы никакие делать не можешь. А ну-ка, вставай! – Пащенко допил бутылку «футбольного» пива и поставил ее под скамейку – навар уборщице. – Поехали.

– Куда? – усмехнулся Антон. – Там уже тысячи людей прошли.

– Нам место нужно осмотреть, а не след взять. Пошли!

Под крики радости, подогретые спиртным – «Океан» сократил разрыв в счете, – друзья покинули трибуну. Выйдя на остановку, они простояли там около пяти минут, потом махнули рукой и пошли пешком, благо до муниципального банка было не более километра, а если дворами – то и того менее.

Сом, когда его «брал» на даче РУБОП, с пеной у рта орал, обращаясь непосредственно к Земцову:

– У тебя, считай, кишки уже выпущены, понял?! Сука, ты куда рыло свое засунул?! Ты покойник, понял?!

– Да понял я, понял, – спокойно отвечал Земцов, глядя на пачки долларов на столе и автоматы, которые выносили из подвала и раскладывали рядами на полу люди в масках. – Откуда на вашей даче столько валюты, оружия и наркотиков?

– Понятия не имею!!! Наркотики – мои! Себе купил, сам и «мажусь», а оружие не мое! Вы подкинули!