– Вы бы поаккуратнее… – Беспокоится он.

И только в этот момент я замечаю, что на Карле пальто, а в его руке дипломат.

– Все нормально. – Кашляю я. – А вы… уже уходите?

Быстро стираю с губ сахарные крошки.

– Да. У меня деловой ужин. – Отвечает Линдер.

Мне кажется, или он сдерживается, чтобы не улыбнуться?

– Хорошо.

– Вы тоже можете быть свободны, как закончите обработку документов, которые я оставил вам на столе.

– Спасибо. – Киваю я.

Он косится на букет, стоящий на моем столе.

– Кстати. – Босс прочищает горло. – Моя карта ведь все еще у вас?

– Конечно, куда ей деться? – Отвечаю я.

Линдер будто что-то обдумывает, прикусив щеку изнутри. Пока он подбирает нужные слова, у меня получается внимательно рассмотреть его лицо: каждую черточку, аккуратный изгиб верхней губы, светлые ресницы, белесый шрам над бровью – тонкий, не длиннее сантиметра, едва заметный. Удивительно, что раньше я не замечала его. Хотя, что тут удивительного: я никогда так долго не пялилась на его лицо.

Не знаю, сколько времени проходит: пара секунд, или минута прежде, чем он произносит:

– Купите себе что-нибудь, ладно? В подарок. От меня. – Карл хмурит брови, и шрам прячется, становясь незаметным. – Имею в виду, на праздник.

Я застываю с открытым ртом.

Ну, и манеры у этого типа. Как он представляет себе это? Я пойду в магазин и куплю себе цветы? Или конфеты? А если мне захочется жемчужную нить? Может, стоит обговорить сумму, которую мне позволено потратить? У шведов так принято, или же это предложение настолько возмутительно, что я имею право немедленно возмутиться?

– Я оскорбил вас? – Вдруг смятенно произносит Линдер.

Он делает шаг ко мне и замирает, словно между нами невидимый барьер, который нельзя переступить.

– Нет. – Отвечаю я, не зная, что добавить, чтобы сгладить ситуацию.

– Тогда почему вы так смотрите на меня? – Босс часто-часто моргает.

Я оглядываюсь по сторонам прежде, чем ответить.

– Когда делаешь подарок, – произношу я на русском, – нужно сказать приятное.

– Пры-ят-ное. – Говорит Карл, глядя на меня сверху вниз. – Или… О, Боже, вы имели в виду что-то другое? – Уже на английском.

– Нет. – Я мотаю головой. И чтобы успокоить его, выдавливаю улыбку. – Все в порядке. Я куплю себе что-нибудь от вас. Спасибо.

Карл не верит. Мы стоим, глядя друг на друга. Я разглядываю его плотно сомкнутые губы, напряженные, словно не отточенные камни, скулы, нервно дергающийся кадык, и гадаю, каким он может быть с той, что близка с ним? Бывает ли он нежным? Какие слова ей говорит?

Смотрю и не могу отвести взгляд: словно смотрю на пламя, которое обожжет, если его коснуться. Эти голубые глаза словно гипнотизируют меня.

– Замечательно. – Вдруг словно спохватывается Карл. Его голос звучит глухо. – Значит, договорились. До свидания.

И уходит. Просто уходит. И все.

А я, рухнув в кресло, опять кусаю булку.

– Дай сюда! – Прошу я.

– Погоди! – Отмахивается Катюха.

Все потихоньку начинают собираться в общем офисе, парни подтаскивают широкий диван из коридора, Алиса с Любой раскладывают на длинном столе закуски и пиццу, девочки с финотдела расставляют стаканчики и столовые приборы, а фотограф Давиди борется со стерео-системой, пытаясь вывести музыку на динамики.

– Да тут просто нужно… – Хочу я подсказать Кате, которая в это время занята тем, что пытается вскрыть хитроумный клапан на коробке с вином.

– Да чтоб тебя! – Колотит ладонью по коробке Морозова. – Как тебя вскрыть, чтобы не повредить маникюр?

– Нужно просто…

– Ну, погоди! – Сердито говорит Катя. Затем достает из кармана ключи и с размаху втыкает в бок коробки. – Вот тебе!

– А-ай! – Визжу я, отпрыгивая, ведь вино начинает хлестать из отверстия ручьем.

– Подставляйте рты! – Вопит Морозова. – Скорее подставляйте рты!

Все начинают подходить и пытаться пивнуть из импровизированного фонтана, а Катюха ржет, бросая нам под ноги бумажные полотенца, и помещение заполняется звонким смехом и громкой музыкой.

Через час мне уже хорошо. Даже чересчур, я бы сказала. Слегка штормит, но ужасно весело. Никогда не пейте столько вина, если за день съели всего лишь булку – мой совет от всей души.

– Посмотри, кто заявился. – Брезгливо произносит Люба, толкнув меня в бок.

Мы с ней сидим на диванчике, наблюдая за танцующими коллегами. Проследив за ее взглядом, я вижу в толпе Савву Пипкена. Писатель, плейбой, метросексуал, и все дела. Он ведет в «Manner» колонку «Женский взгляд», и, вообще, весьма успешен. Гадкий, но красивый засранец, я вам скажу.

С тех пор, как Люба переспала с ним, прошло несколько месяцев. За это время расстроилась ее помолвка, ее нервная система, а также оказалась под вопросом карьера в журнале. Разумеется, она знала, что Савва – знатный сердцеед, и бросил до нее не одну красотку, но, глядя на него сейчас, я понимала ее. Именно перед таким мужчиной сложно устоять, и именно такие мужчины и рушат наши жизни.

– Какого черта он приперся? – Злится Люба, глядя на него из-под бровей.

– Наверное, кто-то позвал на вечеринку. Обычно он приходит только за гонораром. – Делая глоток вина, фыркаю я. – Офис – для простых смертных, а он – небожитель.

– Козел он бородатый. – Рычит она.

– Бородка у него зачетная, – опускаясь рядом с нами на диван, хихикает Морозова. – Наверное, щекочет в нужных местах, когда…

– Фу! – Прошу я. – Пожалуйста, не продолжай!

Катя смеется, а Люба залпом допивает содержимое своего бокала.

– Я серьезно. – Успокоившись, говорит Морозова. – Эта ухоженная борода идеально подходит к его загару.

– Тебе что, нравятся такие мужики? – Морщится Люба. – Холеный, наглый! Весь из себя!

– Ну, это ты с ним переспала, а не я. – Напоминает Катя. – Стало быть, тебе такие нравятся?

– Мне?! – Вспыхивает Люба. – Да я была пьяна!

– И все же.

– У меня были разные парни, и все мне нравились. Этот же – не нравится совсем! Не вижу в нем ничего привлека…

– Люба? – Глубокий низкий голос Саввы заставляет нас замереть.

– Э, привет… – Теряется она.

– Как твои дела? – Спрашивает он с самоуверенной улыбкой.

Бокал в его пальцах красиво покачивается.

– Все… все хорошо. – Перекидывая ногу на ногу, отвечает Люба.