Так вот, одно кольцо, это еще куда ни шло, но когда за выбор второго принялся Рус, вот тут я поняла окончательно: У них это серьезно. Они в трезвом уме и рассудке хотят ВДВОЕМ семьи со мной. Обрадовалась ли я этому? Испугалась скорее. Наверно, надо время, нам всем надо осознать это.

- Бог ты мой! Он что, ограбил банк? – визжала Катька от восторга. Откуда у ректора такие деньги?

Я и правда не знала, откуда, потому что кольцо Дема было ни сколько не хуже кольца от Руса с черным очень стильным бриллиантом. Дем надел мне свое на правый безымянный пальчик, а Рус на левый.

- Теперь ты наша! – улыбнулись мне при этом мужчины. – Носи, не снимай!

Меня долго любили и тискали в машине Бадоева, а потом все же отпустили домой, где теперь на меня набрасывается Катька.

- Я понимаю, одно! Но два! Зачем два-то?!

И я не понимаю, Катюш. И не знаю, пойму ли потом!  

Все у нас идет хорошо. Я продолжаю ходить на работу, так как не считаю свою беременность чем-то сверхъестественным, отчего нужно закрыть себя в четырех стенах и слечь в кровать под одеялко. Но мои мужчины считают по другому, по этому время от времени, у нас случаются мелкие конфликты с бурным перемирием в кровати Демида. Либо на аэродроме в особняке Руслана.

Впрочем, я не усердствую на счет физической активности – ее мне хватает по ночам, и еще как! Калории на двух крепких, длинных, перевитых венами тренажерах сжигаются за «мама не горюй».

На работе особо трудного ничего нет. Ну, кроме шпионажа Инессы, да еще кое-кого, чье присутствие омрачает меня до невозможности!

Аслан! Оказывается, он учится в этом университете на каком-то старшем курсе. Ну как учится… появляется раз в сессию, чтобы раздать подарки и другие плюшки преподам, закрывает долги, и… растворяется до следующего раза. Мне это только на руку. В кафетерий ко мне он не заходит – небось, даже не в курсе что такое в универе имеется. А я вижу его в фойе периодически и тут же ухожу, чтобы на глаза не попасться.

Но сегодняшним утром что-то идет не так. И я вижу, как он целенаправленно мыкается в сторону деревянной стойки! О, боже! Ну почему я не убежала до этого? Ведь в туалет-то хотела отойти… но закрутилась что-то. И теперь пожинаю плоды своей недальновидности.

- Е*ать – копать, какие люди! – широко ухмыляется он, расставив свои грабли, точно хочет обнять меня. – А я искал тебя! Твою сеструху-шлюшку все расспрашивал. Она говорила, но я не верил. Думал, тро-ло-ло она мне, а оно вон, правда!

Ну, Катюха! – снова вспыхивает во мне злость, - я согласна с Асланом в том, как он назвал ее. Раз она своему языку не хозяйка, значит и переднему месту тоже!

- Ох, Ангел, как я по тебе соскучился! – развязно ухмыляется гад.

Ставит какие-то конспекты на стойку, студент хренов, и облокотившись на нее, перевешивается, придвигаясь ко мне. Пялится на мою грудь. Заметно набухшую, кстати, из-за беременности. Противно облизывает верхнюю губу, причмокивая языком.

- Сходим вечером куда-нибудь?

- Куда-нибудь я не пойду. А ты пойдешь, на хрен! – осаждаю я его.

- Ух, норовиста кобылка дикая, необ… необъезжен… необъезденная в общем! А у меня ведь тоже скакун! – Аслан делает неприличный жест языком, натягивая им щеку со внутренней стороны.

- Скачи, а, куда подальше, - кривлюсь я от омерзения.

Аслан подается еще ближе ко мне, схватив меня за воротник блузки. Меня обдает его противным несвежим дыханием, будто он жареным луком обедал.

- А ну, заткнись сучка! Иначе заткну твой славный ротик кой-чем другим!

Ой, воробушки, а глаза то злые у него, безумные. Такое чувство, что сейчас ударит.

- Отпусти немедленно! – рычу я на него, стараясь не показывать свой страх.

Аслан непонимающе глядит на меня еще несколько мгновений, а затем грубо отталкивает от себя. Я лечу к стене, ударившись об нее спиной, а подонок начинает крушить все, до чего дотягивается.

Сметает большой пузатый стеклянный баллон, где у меня хранятся зерна, швыряет бутылки с сиропами, прямо в мою сторону, а я… забившись в угол, только закрываю живот руками, чтобы он мне в деток не кинул чего.

- Это что тут происходит?! – гремит  из-за двери. – Ты о*уел, ублюдок?! Мать твою! Остановись немедленно!

Демид и Руслан двумя разъяренными вихрями подлетают к уроду. Секунда, и скрутив его по рукам и ногам укладывают рожей в пол, а Демид несколько раз роняет его головой о потрескавшуюся плитку.

- Настена, с тобой все в порядке? – бросается ко мне Руслан. – Ты не ранена, малышка?

Он приподнимает меня и внимательно осматривает лицо, груди, животик на предмет повреждения.

- Со мной все в порядке. – голос мой дрожит.

- Он напугал тебя, маленькая моя? – Руслан прижимает меня к себе, все еще не веря, что со мной все хорошо.

Ведь в кафетерии дикий бардак, а дебошир, с расквашенной рожей жалобно скулит на полу, потому что Демид как бы невзначай наступает ему на пальцы.

- Слушай, Рус, твой племянник вконец офонарел! Или ты с ним поговоришь в теплой семейной обставновке, либо я это дерьмо собачье зарою под березой, где ему и положено быть! – таким злым Демида я еще не видела. – Мало того, что в моем заведении он числится только благодаря тебе, так еще смеет хамить преподавателям, про*бывать пары, а теперь на НАШУ женщину руку поднял!

- Дем, отведи ее кабинет, напои чаем и успокой, - Руслан передает меня в руки Громову, - досталось малой, а ей нельзя нервничать! Надо в больницу отвезти, вдруг чего? А я с этим говном сам разберусь.

Громов осторожно и нежно подхватывает меня на руки, целует в висок.

- Настен, я так рад, что мы во-время подоспели. – сердце Громова бьется часто, будто он бежал ко мне по лестнице с десятого этажа. – Рус, заставь чмошника убрать за собой! И стоимость пусть возместит. А то горазд расх*яривать все вокруг. С процентами стребуй с него!

- Не вопрос, брат! – кивает Бадоев под ошеломленный взгляд Аслана. Такого поворота тот явно не ожидал.

- Раздевайся, Настен?         

- Что? В каком смысле?

После произошедшего в кафетерии, Демид отменил пары, увел меня в свой джип и отвез к себе.

- В прямом, отказалась от больницы, дай хоть мне тебя осмотреть!

- Нет, я в душ сначала!

Потому что прекрасно знаю, чем этот наш с ним осмотр закончится.

Демид подглядывает. Я вижу сквозь запотевшие стенки кабинки, как он не спеша разоблачается. Расстегивает пуговицы, на белоснежной рубашке, ослабляет петлю галстука, а потом и вовсе отшвыривает «ошейник» подальше.