Бадоев в это время пытается справиться с пуговицами моей блузки, и хотя пальцы его, крупные, смуглые трясутся, но все же неотвратно делают свое дело. Громов же пользуется стараниями Руслана, продвигаясь дальше к груди, обжигая попутно всю кожу своим влажным дыханием и острыми властными поцелуями.

Он прикусывает мою ключицу, заставляя меня выгнуться навстречу Бадоеву, подставить ему свою пока еще защищенную бюстгальтером грудь.

- Да. Невозможно. – Рычит Бадоев, пытаясь поддеть зубами кружевную ткань. – Сладкая моя! Наша! Только наша, и ничья больше! Слышишь? Поняла?!

Громов сзади меня и ему сподручнее справиться с крючками бюстика, что он ловко проделывает. Бадоев скидывает лямки с моих плечиков, Демид оглаживает спину и дублирует все движения языком, облизывая, повторяя контур, очерчивая каждый позвонок, продвигаясь вниз, к поясу джинсов.

А я… у меня такая эйфория, все то же благостное состояние от того, что я беременна. От них.

Их запахи. Оба отца моих детей пахнут феерично! Каждый по-своему. Со своей ноткой, со своим оттенком мускуса, но меня жутко заводят оба эти запаха. А перемешиваясь, они наотмашь бьют по рецепторам, заставляя мозг заснуть, затуманиться еще сильнее, укрыться пеленой счастливого пофигизма и отдаться во власть четырем умелым мужским рукам, которые так сладко ласкают, разминают, поглаживают мое тело. А ему, моему предательскому телу, так сейчас не хватает любви, ласки и заботы.

Внизу живота все напрягается, наливается приятной тяжестью. Все пульсирует в такт их движениям, поцелуям, покусываниям.

- Сластен, не болит нигде? – немного отрезвляет меня тревожный рык Бадоева, - Выдержишь нас обоих?

- Не знаю. – честно отвечаю, но как на миг представлю, что они сейчас остановятся, так и не начав изысканного десерта, так сразу кисло становится и больно физически, ведь внизу так все набухло, так все жаждет прикосновения, так молит о благостной разрядке.

- Мы осторожно, Настюш, -  Громов просовывает пальцы под пояс джинсов. Поддевает резинку трусиков, поглаживая бархатную кожу ягодичек, - если больно, дай знать, мы прекратим!

А вот не смейте! Слышите? Распалили девушку, а теперь прекращать хотят! Наглые неандертальцы! Что мне потом с осадками в моих трусиках делать?

Недовольно ерзаю в их объятиях, а Бадоев не теряется, хватает губами сосок, оказавшийся на против его лица. Облизывает его и дует. Коварный тип! Меня выгибает еще сильнее, словно он шокером меня прошил, а не дыханием собственного рта. Ласкает второй умело. Наслаждения я получаю не менее, чем с первым.

Да, мы сейчас в кабинете Громова, ну а где нам еще быть? Эти две грымзы пожаловались на меня Демиду и искренне злорадствовали, когда он сказал, что поговорит со мной у себя. Уже идя вслед за ним, ведомая его рукой, я примерно представляла себе, чем именно закончится этот разговор, и от этого осознания яростно сводило низ живота в тугой вихрь.

Бадоев зашел вслед за нами, но разговаривать, естественно, так никто из нас и не попытался. Какая неожиданность, правда, Инесса Викторовна?

Так как Бадоев оказывается ближе всего к моему животику, он тянется избавить меня от джинсов. В четыре руки меня ловко избавляют от штанов, сдирают трусики. Большое спасибо, что не порвали! Запасных у меня с собой нет. Вот незадача! Повторяюсь еще раз. Эндорфиы и прочие гормоны заблокировали мой мозг напрочь, иначе как объяснить то, что я легко разрешила уложить меня на кожаную обивку дивана. Очень бережно и осторожно. Словно вазу древнюю в контейнер с ватой.

РУСЛАН

За день до…

П*зжу Громова от души! Вкладываю в удары всю свою злость и неудовлетворенность. Ишь, детей моих захотел себе присвоить. Мало того, что девушку мы с ним делим одну, так еще и на наследников позарился.

С*ка, пропускаю удар. Хорошо, если мудачила мне нос не разбил. Вся морда в кашу, черт! Давно так кулаки не чесал, не разминал! Задор-то молодецкий остался.

- Рус, чем помочь? – гудит рядом, приехавший на разборки мой начохраны и его орлы-головорезы.

- Заткнитесь! – рычу, делая выпад в сторону ректоришки. - Чо, я баба какая, чтобы вы за меня заступались?!

И профессора кислых щей так задеваю, аж ведет бедолагу, теряет он ориентацию на миг, и падает мордой об асфальт.

- Молодец, Рус! Так его, шеф! – подбадривает меня моя «бригада».

Я оттираю кровь с носа, поддеваю ректоришку носком мокасина.

- Пошел на хер! – сплевывает тот кровавую слюну.

Ну, раз матюгается, значит жить будет. Ладно, добрый я сегодня. Протягиваю ему руку.

- Нахер пошел, сказал! – артачится профессоришка. – Слух отшибло?

- Вставай давай. Напряжение скинули, теперь пойдем выпьем! Поговорить надо!

***

Через полчаса в ночном клубе. Сидим в чилауте, жрем водку. Именно жрем. Не закусывая. Ну а чо? Только рок-н-ролл, только хардкор! После третьей языки у обоих развязались.

- Нечего нам делить с тобой, посути, брат! – бью Громова по плечу, а он морщится. 

Чо я ему и туда вхерачил? Возможно. В бою, в угаре, я и по яйцам ему мог втащить за здравствуй! 

- Настю делить уж точно не надо. И хорошо нам всем троим. – Громов тянется побрататься, а я едва сдерживаю стон. 

Покоцал он меня тоже знатно. Как бы ребро какое-не сломал. Он хоть профессор и ректоришка, а силы дурной, молодецкой немеряно у него! И пресак ничего так, и бицуха норм! Короче, годный мужик. Можно положиться на него, в случае чего. А случаев таких будет. Дохрена прям будет! Мой род деятельности обязывает. Специфический.

- Да, брат, хорошо, - подтверждаю, разливая по четвертой. 

Знатно водка пошла. Подзываю парнишу в фартуке.

- Шашлындосу не помешает!

- Сейчас все сделаем, Руслан Багратионович! – парнишанесется со всех ног на кухню.

- Так вот, брат. Раз Настя наша беременная, и вскоре родит нам двоих детей, надо тут серьезный базар перетереть. Ты же понимаешь, кто я? Брат? – затягиваюсь, собираясь с мыслями. Язык-то чешется отводки все разболтать, да вот мысли подсобрать надо.

- Да знаю, что ты мне заливаешь!

- Так вот. Нельзя мне бабу официально. Сечешь? Она – мое слабое место будет. Источник давления. И мишень разным отбитым отморозкам. Ты думаешь, почему я до этого шлюх драл, а нормальной бабы не заводил? 

- Теперь знаю.

- Дак вот. То было до Настьки. А теперь только с ней хочу, понимаешь! И она беременна.

- Да, понимаю!

- Но не могу.

- Да и твои не одобрят, коли узнают, что ты свою бабу еще с кем-то делишь.

- Это ваще не по понятиям! Так что, официально, пусть Сластена с тобой будет. А спать втроем будем. И детей воспитывать.