На стойке стоял аппарат. Эли набрал номер, вставил штепсель в одно из гнезд коммутатора.

— Он на проводе.

— Алло, Гарри? Это Мануэль… Как?.. Да… Да… Я хорошо слышу… Кто?.. Ее управляющий?.. И он не знает, приедет ли она сюда?.. Нет, я не понимаю… Когда?.. Этой ночью?.. Я ей позвоню… Больше ничего не остается… Не вижу причин, почему я не могу обратиться к ней за инструкциями… Ну конечно!.. Я не скажу ей, откуда я это узнал… Кто-нибудь мог ее увидеть и рассказать в городе… Да… До скорого.

Он повесил трубку, нахмурив брови, явно находясь под впечатлением, и сообщил Эли:

— Она здесь.

— Где?

— На ранчо. Она приехала этой ночью на машине, со своим шофером, горничной и секретаршей. Крейг только что узнал об этом от управляющего. Никто ее не ждал. Ее узнали только по фотографиям, которые размещались в газетах.

— Она не собирается жить здесь?

— Вот это мне и нужно узнать. Я хочу ей позвонить. Соедините меня с ранчо.

Чавес взял трубку.

— Алло!.. Алло!..

Кто-то снял трубку, но внезапно показалось, что на том конце провода никого нет. Однако спустя некоторое время в трубке послышался женский голос.

— Мадам Карлсон?.. Я плохо вас слышу… Ее секретарь?.. Я могу поговорить с госпожой Карлсон?.. Да… Я понял… Прошу прощения за настойчивость. Час или два назад?.. Это по вопросу апартаментов, которые она распорядилась подготовить… В Карлсон-отеле… Нет… Никого не было…

Он слушал с удивленным видом, машинально играя со спичками, в то время как Эли не сводил с него глаз, и Гонсалес издалека тоже наблюдал за ним.

— Прошу прощения… Я не знал… Нет!.. Я не получал никаких инструкций… Буду ждать… хорошо… Да… Благодарю вас, мисс…

Он вытер лоб, сбитый с толку, и, не дав никакого объяснения Эли, распорядился:

— Соедините меня с Крейгом. Срочно.

Он нервно закурил сигарету.

— Гарри? Я только что звонил на ранчо… Нет! Я не смог поговорить с ней лично, потому что они с управляющим уехали верхом полчаса назад… Я разговаривал с секретаршей… Она спросила меня, не приехал ли новый владелец, произнесла имя, которого я не разобрал, а переспросить я не решился… Новый владелец, да… Это ее слова… Она не вдавалась в подробности, но, по всей видимости, рудник продан… Ничего больше не знаю… Она была удивлена, что его до сих пор нет…

Чавес повернулся в сторону улицы, в то время как Эли поднялся, наклонился над стойкой, чтобы посмотреть туда же, а Гонсалес направился к двери со вновь обретенным проворством. Мужчины, толпившиеся возле отеля, синхронным движением повернули головы к верхней части улицы, среди них пробежала волна оживления, воздух словно наполнился электричеством, когда наконец показался большой автомобиль, покрытый слоем пыли, и бесшумно припарковался возле тротуара.

Все уже обратили внимание, что его номерной знак принадлежал штату Нью-Йорк.

Прежде чем Гонсалес успел вмешаться, шофер в черной ливрее выскочил из машины и открыл дверцу. Высокий и крепкий мужчина, на вид лет сорока, с непокрытой головой, светловолосый, розовощекий, вышел первым, вслед за ним возник худощавый поджарый субъект, пониже ростом, который молча огляделся вокруг, быстрым шагом пересек тротуар и вошел в холл отеля.

— Я думаю, это он, Гарри, — сказал Чавес в трубку телефона в тот момент, когда вновь прибывшие входили внутрь. — Я тебе перезвоню.

Шофер на улице выгружал вещи из багажника. Управляющий устремился к двум вошедшим мужчинам.

— Господа, я полагаю, госпожа Карлсон зарезервировала шестьдесят шестой номер именно для вас?

Высокий мужчина ответил:

— Несомненно.

— Прошу вас заполнить регистрационную карточку, и я провожу вас в апартаменты.

Эли, плохо осознавая свои действия, подвинул стопку карточек к мужчине, забыв протянуть перо, которое ему пришлось взять самому.

Вот уже несколько лет Эли носил очки с толстыми стеклами, без которых не мог читать. Но когда он смотрел вдаль, вместо того чтобы помогать, очки затуманивали видимость.

Устремив взгляд на того, кто был пониже, Эли снял очки, и как только картинка стала четче, к его лицу поднялась удушливая волна, а выпуклые глаза словно вылезли из орбит. Он застыл на месте, не в силах произнести ни слова. Мир вокруг него перестал существовать. Он уже даже не осознавал, в какой части света находится, потеряв ощущение времени и пространства.

Его зрачки расширились, в ушах зазвенело, и, словно не было этих двадцати шести лет, он стоял, не в силах оторвать взгляд от Мишеля, который молча смотрел на него.

Эли с годами растолстел. Он стал тучным. Его волосы поредели на макушке и особенно на висках, стали еще более курчавыми и приобрели неопределенный серо-рыжий оттенок.

Тем не менее Мишель его узнал, он был в этом уверен, так же, как он сам сразу узнал его. И Мишель даже не вздрогнул. Лишь на секунду его темные брови нахмурились, на лице промелькнуло удивление, губы растянулись в легкой улыбке, а быть может, и гримасе.

Сложно было понять, поскольку эта часть лица была не такой, как раньше. Лоб и глаза остались теми же, в то время как вся нижняя часть, нос, рот, подбородок, казалось, были сделаны из другого материала, воскового, менее подвижного, не зависящего от мышц, на котором виднелись едва заметные шрамы.

Без очков Эли увидел на карточке первого мужчины лишь нечеткие линии, и теперь к нему подошел Мишель, который спокойно взял перо и в свою очередь заполнил карточку, не произнеся ни слова.

— Вас будет двое? — заискивая, спросил Чавес. — Вы, должно быть, проголодались?

Высокий мужчина взглянул на Мишеля, который отрицательно покачал головой, и ответил:

— Пока нет.

— Может быть, желаете что-нибудь выпить?

Последовали те же движения. Затем Мишель, еще раз скользнув взглядом по Эли, направился к лифту. Чавес поднялся вместе с ними, равно как и Гонсалес с вещами, так что Эли на какое-то время остался в холле один, покачиваясь, словно корабль на волнах. В этот момент входная дверь открылась и в холл вошли трое или четверо мужчин, затем и все остальные, подбадривая друг друга.

— Это он?

Эли не слышал их и не собирался отвечать. Из своего бара вышел Мак.

— Это новый хозяин? Который из двух? Держу пари, что маленький!

Моргая воспаленными веками, Эли машинально надел очки и склонился над карточками.

Михаил Зограффи, отель «Сен-Режи», Пятая авеню, Нью-Йорк.

Он не был удивлен. Только что он испытал шок, от которого на несколько секунд кровь застыла в его жилах.

Все двадцать шесть лет он знал, что однажды эта минута наступит. Уже тем декабрьским вечером, когда он убегал прочь от пустыря, возле изгороди которого лежало безжизненное тело, странным образом сложившееся пополам, у него было предчувствие, почти уверенность, что Мишель выживет.