Паша был здесь же, руководил ремонтными работами. Мужчины привычно обменялись недружелюбными взглядами, но Боря молча влился в процесс, а Паша также молча принял его помощь.

Анжелики Геннадьевны в концертном зале не было. Боря не стал про нее спрашивать или как-то комментировать происшествие, посчитав лучше не вмешиваться и дать капитану самому наказать виновных. Все же Зорин мужик суровый, провинившимся мало не покажется.

К вечеру разбор сцены был закончен, и на следующий день был запланирован монтаж нового оборудования, который очень удачно доставили накануне. Повезло, что Паша все заранее заказал, как будто предвидел эту аварию.

До своей каюты Боря добрался только к ночи и без сил рухнул на кровать. Лениво текли мысли, и уставший организм требовал сна. В сонной голове мелькали кадры прошедшего дня. Несмотря на его насыщенность людьми и событиями, сознание цеплялось только за те моменты, где была мелкая аниматор-нянька. Анализировать, оценивать ничего не хотелось, хотелось улыбаться, вспоминая, как она проиграла ему в борьбе с собственным смехом. Так и уснул, любуясь зеленными блестящими от смеха глазами, уже во сне.

Утром Борис и Павел одновременно вошли в их общий кабинет, молча скрестили взгляды и также синхронно разошлись к своим рабочим столам. Паша сверял какие-то цифры на мониторе и распечатывал техническую документацию необходимую для сборки нового оборудования. Борис маялся без дела. Наконец Быков не выдержал и нарушил молчание.

— Ты же был вчера в концертном зале. Как вообще так получилось, что сцена рухнула?

— Почему ты решил, что я буду тебе что-то рассказывать? — недовольно ответил Паша.

— Хотя бы с того, что я директор круиза.

Паша даже от экрана монитора отлип и всем своим немаленьким телом крутанулся в кресле в сторону Бори. В его взгляде было ошалелое удивление.

— Ой. А кто у нас тут? Директор? Да пошел ты в пожу директор.

Боря обиделся. А Паша также резко крутанулся обратно, тяжело скрипнув потрепанным, но надежным креслом и спустя быстрый стук клавиш компьютер Бори завис, а при попытках оживить его на экране появлялась мультяшная Масяня и своими противным голосом повторяла одну и ту же фразу. Мужчины продолжили молчать, Паша зло распечатывал документы, а Боря сердито пытался устранить баг своего компьютера.

Хоть Быков немного и разбирался в программировании, но избавиться от мультяшной издевки не смог, он быстро понял — устранить этот сбой в системе сможет только его автор, а значит, придется менять компьютер.

Боря раздраженно отключил блок питания. Паша как раз закончил свои дела и, собрав бумаги, не оглядываясь на Бориса, вышел из кабинета. Директор с максимально независимым видом двинулся за ним следом. И уже в концертном зале Паша нещадно использовал мажора в роли чернорабочего.

Там же руководила ремонтными работами Анжелика Геннадьевна, она кидала злые взгляды в сторону Паши, даже Боря не удостаивался от нее таких бешеных взглядов.

Госпожа Линник всячески старалась поддеть Пашу, делая ему замечания, подчас граничащие с оскорблениями. Но Паша оставался спокойным, выслушивая ее едкие слова с безразличным видом, только еще более отлажено и четко работал, хотя во время команд рабочим в его голосе явно слышался металл. Но Линник разрывало от бешенства, казалось, любое его неосторожное слово или движение и она вцепится в горло Паши.

Боря развлекал себя тем, что наблюдал за этой парочкой.

Их попеременно вызывали к капитану. А после они возвращались к работе — Линник еще злее, а Виноградов еще спокойнее.

Борис не был бы собой, если бы смог удержаться от вопроса:

— Когда я смогу насладиться вашим отбытием на берег в связи с увольнением? — спросил он Анжелику Геннадьевну с доброй улыбкой.

— Не дождешься, — буркнула она и вновь бросила злой взгляд в Пашу — как шпагой пронзила, — несмотря на все усилия некоторых, я продолжу работать на лайнере.

Боря перестал улыбаться, у него неожиданно появилось масса вопросов к капитану.

«Фига се, двойные стандарты. Мне значит шаг влево — шаг вправо, а остальные могут безнаказанно беспредельничать?»

Он уже собрался к Зорину для серьезного разговора, как к нему подошел один из специалистов службы безопасности и пригласил пройти с ним в капитанскую рубку.

Капитан отложил бумаги и обратил все свое внимание на стремительно вошедшего Быкова.

— Вадим Дмитриевич, почему Анжелика Геннадьевна продолжает «радовать» нас своим присутствием, вместо того чтобы роняя ледяные слезы собирать свои вещи? Или разрушенного концертного зала недостаточно для увольнения, пусть она весь корабль к чертям разнесет? — с порога начал высказывать свое возмущение Борис, с трудом удерживаясь от повышенного тона в голосе.

Зорин откинулся на спинку кресла и после короткой паузы, во время которой мужчины сверлили друг друга хмурыми взглядами, холодно ответил:

— Виновным объявлен выговор, — и мысленно добавил: «Без сопливых скользко».

Капитан и без нападок мажора был зол на Линник.

— И все? — восхитился Борис. — Какие тёплые у вас отношения с Анжеликой Геннадьевной. Это же с вашей подачи её взяли сюда работать? Почему я за свои небольшие промахи сразу оказывался в карцере, хотя они ни в какое сравнение не шли с преступной халатностью Линник? Она жизни пассажиров поставила под угрозу, не говоря уже о репутации лайнера и всего руководства компании.