Зорин поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. Уверенная поза Бориса стала чуть менее уверенной, все-таки капитан был мужиком крупным, и Боря хоть немного, но проигрывал ему в росте и в ширине плеч.

Но Боря не отступал:

— Понимаю: свою протеже надо беречь, но может, вы будете своё покровительство оказывать ей вне лайнера? Вы же не думаете, что я это все вот так оставлю, без последствий для вас обоих?

Зорин слушал и не спешил прерывать поток обвинений, спокойно примораживая Быкова к полу взглядом.

«Чертов любитель драматичных пауз», — мысленно костерил его Боря, теряя терпение.

Наконец, Вадим Дмитриевич вежливо спросил:

— У вас всё?

Боря взвился от негодования.

— Что значит всё? Объясняйте ваше бездействие.

— Вы забыли добавить: «А то папеньке пожалуюсь».

— При чем здесь мой отец? — обиженно возмутился Боря, — я с вами от своего имени разговариваю.

— А при том, что если бы я вдруг забыл, кто ваш папа, вы бы сейчас свои виниры с пола собирали, — почти ласково сказал Зорин. — Вы реально мне угрожать решились? И ждете, что я буду вам объяснять мои отношения с Анжеликой Геннадьевной?

Мужчины еще несколько секунд буравили друг друга взглядами.

— Я могу перефразировать свой вопрос, — сбавил тон Борис, — но его суть не изменится. За взрыв на корабле полном пассажиров Линник отделалась только выговором. Меня не волнуют ваши с ней отношения, но если она виновата, то должна быть уволена. Если вы не хотите отвечать мне, то будете отвечать моему отцу, как бы вы не иронизировали по этому поводу.

Капитан прошёл к окну, глубоко вздохнул и сказал:

— В том то и дело, что «если виновата». Она режиссёр, менеджер, постановщик, дипломат, но в технических вопросах разбирается поверхностно.

— А в чем проблема? Для решения технических вопросов есть инженеры и система контроля, единственное, что от нее требовалось — это действовать по регламенту, он для этого и предназначен: не допускать подобных происшествий, — резко возразил Боря, — я расцениваю ее действия как халатность. Я не позволю вам спустить все на самотёк и требую расследование. Арт-директор будет уволена, вместе с другими виновными.

— А вместо нее кто останется? Вы? — усмехнулся Зорин.

— Почему бы и нет, — легко согласился Боря.

— А потому нет, что Анжелика Геннадьевна лучший специалист и профессионал своего дела. Вы не можете быть настолько дилетантом, чтобы до сих пор не понять этого. У нас почти все билеты были распроданы задолго до начала сезона благодаря ее развлекательным программам, она нужна лайнеру.

Борис внутренне согласился, он и сам в прошлом году отказался от поездки в Европу из-за того что захотел посмотреть нашумевшее к тому времени шоу, придуманное Анжеликой Линник. Но Зорину об этом не сказал, как бы то ни было, но его продолжала возмущать несправедливость: Борю за небольшие недоразумения (по его мнению) просто гнобили, а здесь — взрыв, и никакого серьезного наказания.

— Борис, — капитан впервые назвал Быкова без отчества, — вчера для меня был незабываемый день — день больших и неожиданных открытий в, казалось бы, знакомых и понятных мне людях. Некоторые из них меня откровенно разочаровали, кое-кто поразил своей «креативностью», ну а вы признаюсь честно — приятно удивили.

— Нам повезло, что большая часть пассажиров не почувствовали грохот в концертном зале, — продолжил Зорин, — но непосредственно в зоне ЧП возникла паника и она могла бы дальше распространиться по кораблю если бы не ваше вмешательство. Благодаря вам мы избежали больших проблем. Вы взяли на себя ответственность и функции руководства, по сути, вызвав огонь на себя, и справились с проблемой блестяще. Сомневаюсь, что кто-либо другой смог бы так легко прекратить панику и предотвратить возможный скандал. Мы даже жалобы не одной не получили по этому происшествию. Спасибо вам.

Боря задумчиво почесал затылок.

— Никаких чужих функций я не брал, даже если для вас я считаюсь директором «фейковым», то Быков я настоящий, и корабль этот принадлежит моей семье. Я был и остаюсь тем, кто я есть — владельцем лайнера. Я делал то, что считал нужным.

— Вы могли сбежать и оставить разбираться служащим.

Боря пожал плечами.

— Меня много кем можно назвать: раздолбай, бабник, и так дальше, но трусом я никогда не был. Да и чего я должен был испугаться? Людей? Я?! — Боря фыркнул, — я люблю быть в центре внимания.

Вадим Дмитриевич ответил ему улыбкой

— Тогда нам повезло, что именно вы оказались там. На своём месте. Хоть вы и удивили меня.

— Взаимно, — серьезно ответил Боря, — слышать благодарность от вас, мягко говоря, непривычно. И все же это не имеет никакого отношения к виновным в ЧП.

Вадим Дмитриевич сделал жест, приглашая Борю сесть в кресло и сам сел напротив.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я попробую объяснить вам свое решение не увольнять виновных. И сами думайте, как к этому относится. Конечно, вы можете сообщить обо всем отцу, но я свое решение не изменю и пока я здесь капитан, вмешательства в свои решения не потерплю.

— Вы готовы поставить под угрозу своё капитанство и дальнейшую карьеру? — удивился Боря.

— Нет, Борис Ярославович. У меня с вашим отцом договоренность: я или капитан — и единолично управляю лайнером, или никто — и тогда я сам уйду с корабля.

— Я понял, — уже спокойнее ответил Боря, — слушаю вас.

— Здесь все сложнее и тупее если уж все называть своими словами. В моей практике всякое случались, бывали происшествия и покрупнее, но такой идиотизм, честно говоря, впервые.

Борис с удивлением увидел, как непроницаемый капитан тихо и немного нервно смеется.

— Вы успели подружиться с Павлом Виноградовым?

— Несомненно, — усмехнулся Боря.

— Павлик влюблён в госпожу Линник, и это происшествие не было случайностью или халатностью, это спланированная акция по завоеванию сердца Анжелики Геннадьевны.

Борис непонимающе посмотрел на Вадима Дмитриевича.

— Не понимаете? Странно. Я думал уж кто-кто, а вы должны проникнуться в ситуацию, когда прелести нашего арт-директора сводят мужчину с ума и толкают на невероятные глупости, — капитан продолжал смеяться.