С замиранием сердца сделала шаг, затем другой. Поднос со сладостями покачивался в руках, грозя обернуться катастрофой – не каждый день предстаешь пред очами императора!

Служанки в желтом постарались, я выглядела не хуже, а то и лучше сборщицы. Единственная проблема – фасон наряда. Воспитанная в скромности, я ощущала неловкость. Лиф образовывала перекрещивающаяся на груди присборенная полоса ткани. Она петлей обхватывала шею, оставляя спину открытой, да и грудь прикрывала чуть-чуть, наклониться страшно. Концы ленты широкими полосами спускались к юбке. При таком фасоне живот и поясница частично оголялись. К двум плотным треугольникам пояса спереди и сзади пришита прозрачная юбка с разрезами. Под нее полагалось надевать еще одну, короткую, до колена, и очередные два треугольника ткани на завязках, которые здесь называли трусами. Их выдали с запасом, пять штук. Старшая служанка, та самая женщина в желтом, с которой мы спорили в ванной, обещала вдобавок принести ночную сорочку. Больше пока у меня ничего не имелось, разве только приданное, доставшееся от торговца. Наложница обрастала вещами только по велению хозяина. Из мельком оброненной фразы поняла, Адриан таки дал добро, не придется ходить босиком и носить одно и то же. Хотя, чего не отнимаешь, ткань у экзотичного наряда восхитительная, гладкая, нежная, вышитая цветами по небесно-голубому фону. Нежно-фиолетовая нижняя юбка другая, но тоже приятна к телу.

Не оставили без внимания и мои волосы. Их не только вымыли и расчесали, но и соорудили замысловатую прическу со множеством шпилек.

И вот теперь император… Я боялась его. Могла сколько угодно ненавидеть заочно, но тут тряслись колени. А идти нужно, иначе накажут. Жаль, глаза нельзя закрыть, поднос уроню. Досчитав до десяти, чтобы немного унять дыхание, плечом откинула тяжелую портьеру и, опустив очи долу, ступила в гостиную. Я уже знала, где нахожусь, – в самой лучшей гостинице для покупателей, поэтому не очень удивилась обстановке. Дом Адриана может оказаться иным, а тут царство ковров, подушек и диванов. Краем глаза уловила движение – танцовщица. Одетая только в нанизанные на толстые нити монеты, позвякивавшие чуть ли не при каждом вздохе, она извивалась перед мужчинами, гибкая, пластичная, словно змея. Музыка не требовалась, ритм звучал в голове девушки. Интересно, она тоже рабыня? Стараясь казаться незаметной, засеменила к низкому столику с напитками. Так как не поднимала глаз, лица императора не видела, только колени. Может, и не его вовсе – по ногам не определить, кто перед тобой.

– Новое приобретение?

Вздрогнув, едва не выронила поднос, настолько неожиданно заговорил император. Судя по голосу, он уже немолод. Отважилась поднять глаза и убедилась в своей правоте. Виновник бед моей родины развалился на диване, широко раздвинув ноги, когда как хозяин выбрал более приличную позу. По одежде сложно понять, кто из них кто, император позаботился о своем инкогнито, но его выдавало выражение лица – надменное, холодное. Голубые глаза сверлили собеседника из-под низкопосаженных бровей, квадратный подбородок немного сглаживала аккуратная бородка. В целом император производил впечатление чрезвычайно упрямого человека и ассоциировался у меня с быком. Может, из-за характера, может, телосложения.

– Не поторопился ли, как и в других вещах? – Даже рабыня уловила бы в словах императора намек. – Следовало посмотреть всех, а не бросаться на первое попавшееся.

– Я обдумал свой выбор, ваше величество.

Показалось, или и тут двойной смысл?

– И как?

Император пристально осмотрел меня, мысленно раздел. Силой воли удержала руки, не прикрылась и медленно сгрузила тарелочки и вазочки на стол. Сложно смириться, сложно принять, но отныне люди считают себя в праве меня оценивать.

Адриан ограничился обтекаемым ответом:

– Приятно.

Расставив посуду, замерла, не зная, что делать дальше. Хотелось скорее сбежать, но можно ли? Сомневаюсь, будто рабам позволено поступать по собственному усмотрению. Зато теперь понятно, отчего Адриан бросил новую покупку. Некто предупредил его о высоком визите, хозяин спешил подготовиться. И дела его плохи, раз монарх разговаривает с ним подобными намеками. Не отразилось бы это на мне! Пусть увольняет советника, хоть в Ледяные чертоги отправит, я-то тут причем?

Судя по шуршанию ткани, император поднялся. Он сидел ближе ко мне. Замерла, даже дышать перестала.

– Ну, и в чем прелесть этого цветочка?

Как он презрительно обо мне отозвался! Сверкнув глазами, прикусила язык. Молчи, Джанет! О, с каким удовольствием я размазала бы пирожные по сиятельному лицу, но нельзя.

Адриан промолчал. Странно. А как же похвастаться?

– Рьянцы не самый лучший народ, – невозмутимо продолжил монарх и обошел вокруг стола, чтобы очутиться ближе ко мне. – Обычное личико, грудь, попка. То ли дело точеные фигурки южных пантер! У этой даже живот не плоский.

– Все лучшее должно доставаться вам, а мне дозволено иметь лишь наложниц с недостатками, – дипломатично ответил Адриан.

Напряженно ждала, чем все закончится. Интуиция подсказывала – ничем хорошим.

– Пошла вон! Надоела! – прикрикнул император на танцовщицу, и та испуганно выпорхнула прочь.

Как бы и мне хотелось туда, за дверь.

– Ну-ка!

Прежде, чем успела помешать, монарх оставил меня практически голой. Для полноты наготы оставалось лишь перекинуть петлю через голову. По коже пробежали мурашки. Неужели изнасилует? Но я не понравилась императору, он даже меня не коснулся.

– Обычная девица, да еще и стыдлива, – скривился монарх. – Можешь одеться! – милостиво разрешил он и вернулся на диван. – Ты переплатил.

Адриан пожал плечами.

– Возможно, но пока пожаловаться не могу. Джанет, – вздрогнула, не ожидая, что он обратиться ко мне по имени, – развлеки высокого гостя.

Сначала решила, будто это месть, но потом поняла: проверка. Мне дали шанс, который определит дальнейшую судьбу. Пусть я планировала сбежать из гарема, роль низшей наложницы, то есть молчаливой подстилки, меня не устраивала. Раз так, придется перебороть страх и начать говорить.

– С удовольствием, но я не знаю вкусов его величества. Да и возможности у меня скромные. Боюсь, я не столь искусна, как та девушка, – кивнула на дверь.

Вежливость давалась тяжело, но я справлялась. Представляла, будто в школе, стою перед инспектором. Недавно организованное министерство образования присылало на редкость гадких, не лучше фрегийцев. Они везде совали свой нос, оскорбляли учителей и учениц, стремились найти побольше недостатков. Предполагаю, ради того, чтобы не давать денег на следующий год, а то и вовсе закрыть школу.

– О, у нее есть голос?

По мнению императора, попав во Фрегию, я стала немой, иначе чему он удивлялся? Или покоренным народам запрещалось говорить без высочайшего соизволения? Покосилась на хозяина. Тот пристально следил за монархом, кулаками мне не грозил. Выходит, ничего не нарушила.