Боюсь, это непосильная задача, но стоит ли Адриану знать об этом?

Я полагала, меня привяжут поперек седла как трофей, но хозяин поступил иначе. С таким комфортом я не путешествовала никогда, хотя, по правде, весь мой опыт ограничивался поездкой во Фрегию в качестве живого товара. Мне наняли экипаж и приставили служанку, которая заботилась о моих нуждах. Она решительно отмела робкие попытки делать все самой, с удивлением вымолвив: «Вы же наложница!» Странно и непонятно: ты никто, а тебя одевают, обстирывают, заботятся о твоем сне, волнуются, не укачивает ли. Словом, в бытовом плане путешествие протекало хорошо, но в остальном… Мне не хватало обычного общения. Занятый собой и государственными делами Адриан в лучшем случае обменивался вечером парой слов, в худшем мы не виделись вовсе. Не то, чтобы я жаждала внимания хозяина, – уставала от тишины. Когда мы плыли во Фрегию, рядом были Попка, Куколка, потом Подарок, сейчас не осталось никого. Целый день одна, наблюдаю за дорогой сквозь зарешеченное оконце. Единственная радость – Адриан больше не просил его ублажать. Хотя, может, наоборот, плохо. Счастье наложницы во внимании хозяина. Ну вот, я уже начала говорить и мыслить чужими фразами.

Советник императора путешествовал с солидной охраной и немалым скарбом, который везли отдельно, в специальном фургоне. Положили туда и ткани, которые я выбрала в гостинице. Сначала не понимала, зачем везти с собой полдома, всегда можно остановиться и купить необходимое, однако вскоре осознала свою ошибку. Много дней нам не встретилось ни единого постоялого двора, если бы не запас продуктов и одеял, пришлось бы туго. Ночевать тоже приходилось в чистом поле. Первый вечер не стал исключением. Повозка и мой экипаж образовали нечто вроде крепостной стены, защищавшей нас с севера и юга. Оставшиеся бреши заняли лошади. Внутри по всему периметру расположились солдаты или слуги, тут я точно сказать не могла, не разобралась, ну а по центру, защищенные со всех сторон, мы с хозяином. Адриан оказался не белоручкой, сам разжег костер и пожарил мясо. Прочие яства готовила наемная служанка, сопровождавшая нас до столицы. Представляю, сколько ей заплатили! И за возню со мной, и за обратную дорогу на Рынок наслаждения. Но у того, кто покупает наложницу, всегда найдутся деньги на служанку.

Я расположилась чуть поодаль, напряженно поглядывая по сторонам. Разумеется, думала о побеге, но в данном случае ночь мне не союзница. Если на Рынок наслаждения действительно можно попасть только через горы или по морю, мне банально некуда деться.

– Возьмите чаю, он согреет.

Служанка почтительно подала пиалу. Она обращалась со мной как с госпожой, никакого сравнения с давешней женщиной, гонявшей в гостинице. Благодарно кивнула и сделала глоток. Пусть днем тепло, но ночи холодные. Останься я в прежнем откровенном наряде, простудилась бы, но в дорогу меня переодели. Никаких броских красок, сплошь приглушенные тона. Глухой ворот, накидка с глубоким капюшоном. Все из легкой ткани, но многослойное, в зависимости от погоды можно снимать и надевать. Фасон платья походил на привычный, только рукава другие. Они расширялись книзу, когда как до локтя плотно облегали руку.

– Никогда не был в Рьяне, – подал голос Адриан.

От неожиданности едва не подавилась и громко закашлялась. Я привыкла сидеть сама по себе, а тут вдруг хозяин обратил внимание. Обращался именно ко мне, даже голову повернул.

Жареное мясо источало соблазнительный аромат, но я не знала, можно ли есть. Вдруг здесь говядина и баранина – мужская еда, а женщинам надлежит уподобиться бабочкам.

Ответила осторожно:

– Он ничем не удивил бы вас, господин.

– Почем тебе знать? – усмехнулся советник и поманил к костру.

Аккуратно, чтобы не расплескать чай, поднялась и присела, где указали. Пламя потрескивало совсем рядом, буквально руку протяни, живое, манящее, загадочное. А над головой звезды, много-много, словно кто-то пролил на небо молоко, и оно застыло искрящимися каплями.

– Разумеется, мне неведомы ваши интересы.

– Ты можешь говорить нормально? – раздраженно спросил Адриан.

В недоумении уставилась на него. Как же, по мнению советника, должна отвечать наложница? Мы не соседи, даже не обычные прохожие, он купил меня на рынке. Да и разве не Адриан требовал почтительности? Вот я ее и проявляю.

– Ненавидишь меня?

Вопрос застал врасплох, наверное, поэтому ответила правду:

– Немного.

– Только немного? – пришел черед хозяина поднимать брови. – Выходит, кого-то ты ненавидишь больше.

– Да. Сборщицу и жреца.

Глупо, наивно, по-детски, его не волнуют мои чувства, но сказанного не воротишь. Оно породило насмешку, новые вопросы.

– И чем же они тебе не угодили?

Зеленые глаза блеснули. Хозяин поднялся, кивком велев проследить за дальнейшим приготовлением сочных бараньих окороков, и навис надо мной. Голова сама собой втянулась в плечи, руки в защитном жесте сложились на груди – рабами становятся быстро.

– Вы должны сами понимать, господин.

Однако я не лепетала в ответ, а продолжала говорить правду, которая, возможно, меня погубит.

Адриан помолчал, пожевав губу. Взгляд его на мгновение изменился. Казалось, сейчас взметнется рука, и меня схватят и высекут. Однако советник ничего не сделал, продолжал смотреть. Ощущая себя неловко, еще ниже опустила голову, надеясь хотя бы так избавиться от назойливого взгляда.

– В храме рассказывали о чести?

– Не в храме, а мой отец и мать, – смело поправила советника и таки подняла голову. Если опасности не миновать, встречу ее лицом к лицу. – И она состоит вовсе не в том, о чем твердил жрец.

– Опасные слова! – покачал головой Адриан и опустился на землю рядом со мной. Отодвинуться не позволил, цепко ухватил за локоток. – Больше ни с кем так не разговаривай.

– Когда уже нечего терять, держишься за последнее, – упрямо возразила я. – Господину не на что жаловаться, в его распоряжении мое тело, но моих мыслей и души он не получит.

Сердце обмерло и упало в пятки, когда советник резким движением развернул к себе, вцепившись в подбородок. Пальцы его превратились в тиски, глаза – в бурлящее штормовое море.

– Ты смеешь считать себя выше меня? – прошипел он.

Не напрасно император сделал маркиза советником, Адриан ухватил самую суть и пришел в бешенство. Его можно понять: какая-то рабыня не склонила голову перед величием важного сановника, не оценила возможность ублажать его, а не развлекать посетителей Храма наслаждений.

– Ну же! – Адриан требовал ответа, сжимая пальцы все сильнее.

Еще немного, и кости захрустят, он вывихнет мне челюсть. Только вот я не могла ответить. Выберешь «да», обречешь себя на смерть, скажешь «нет», предашь себя. И я молчала, отдавшись во власть судьбы.