Облучкову сразу представилась серьезная физиономия институтского друга. .Маленькие глазки юрисконсульта озорно блеснули, не здороваясь и не представляясь, он удивился в трубку:

— А ты чего такой смурной?

— Куда вы звоните?!

— В шахматы давно не играл? — продолжал допытываться Облучков.

— Ты, что ли, Женька?! — не меняя интонации, буркнул Шелехов.

— Я-я-я... — довольно протянул Евгений Юрьевич. — Здоро́во!

— Здоро́во... Давай, говори быстро, чего хотел?

— В шахматы тебя надрать хотел.

— Ты? Меня?!

— Сомневаешься?

Шелехов хохотнул:

— Когда-нибудь тебе это удавалось?!

— Всегда, — гордо сказал Облучков. — Я жуть как сильно играю!

— Не смеши... Мой аппарат стал красным от стыда за твое хвастовство! И вообще, не мешай работать, у меня человек сидит.

— Скоро же восемь!

— Все, — сухо сказал Шелехов, — до встречи.

Сознавая, что старый друг вот-вот положит трубку, Облучков торопливо произнес:

— Виктор, зайди ко мне сегодня. Обязательно зайди. Есть для тебя кое-что, кроме шахмат. Это кое-что связано с твоей профдеятельностью.

Послышалось сосредоточенное сопение, потом Шелехов коротко бросил:

— Буду в начале десятого. Всё.

Дома Облучков с порога сообщил:

— Пап! Витька Шелехов зайдет!

Отец, шаркая спадающими шлепанцами, вышел в прихожую, взглянул поверх очков:

— Одноклассник твой? Ты с ним, кажется, на факультет журналистики поступал? Ты засыпался на сочинении, а он поступил?

— Вечно ты всех путаешь. Я с Вовкой Степановым поступал, он сейчас в Минске, в БЕЛТА работает.

— Разве? — удивился отец. — Ты ничего не путаешь?

— С Витькой я в юридическом учился.

Отец мгновение вспоминал, потом закивал головой:

— А-а-а!.. Капитан милиции! Маленький такой, занозистый. Помню, помню... Он в шахматы проигрывать не любит.

— Он вообще не любит проигрывать, — подтвердил Облучков и попросил: — Чайку бы поставить?

— Давно уже скипятил, в термос залил.

— Сам-то ужинал?

— Тебя ждал. Одному скучно...

— Потерпишь до Витькиного прихода?

Отец постоял в задумчивости, словно прислушивался к происходящим в желудке процессам, и согласился терпеть не только до прихода Шелехова, но и до утра.

Ждать утра не пришлось. Шелехов позвонил в дверь Облучковых еще до окончания программы «Время». Евгений, не отрываясь от экрана, на котором демонстрировался фрагмент футбольного матча между лидерами чемпионата, умоляюще взглянул на отца:

— Открой, а?

— Прогноз погоды из-за тебя пропущу, — проворчал отец, усмехнулся, взглянув на сына, вперившегося в телевизор, пошел открывать.

Шелехова не пришлось уговаривать разделить трапезу. Весь день он провел в беготне и, едва Облучков-старший накрыл на стол, молча принялся расправляться с бутербродами. Лишь почувствовав первые признаки насыщения, он перешел к светской беседе, в ходе которой поинтересовался у старшего Облучкова здоровьем, делами на садовом участке, стал выяснять, почему тот с таким безразличием относится к судьбе до сих пор неженатого сына.

— Куда ему жениться? — изумился отец. — Молодой еще. У нас порода такая, раньше сорока все думаем, а потом уж решаемся. Мой отец в сорок два женился, я — в сорок один... К тому же Женьке самому нянька требуется, а разве хоть одна современная женщина станет его ублажать, как я?

— Избаловали вы его, — скрыв усмешку, посочувствовал Шелехов.

Облучков, будто лишь сейчас расслышал, что разговор касается его персоны, возмутился:

— Э-э! Что это вы за меня решаете?

— Кушай, кушай, — поддел Шелехов, — а то с лица спадешь.

Облучков скосился на свой живот:

— Завтра же на диету сяду.

— Как сядешь, так и сляжешь, — хмыкнул отец, строго произнес: — Наелись? Выматывайтесь из-за стола, идите, переставляйте ваши пешки-шашки... Мне посуду мыть надо.

— Да мы сами все сделаем, — попробовал сопротивляться Шелехов.

— Капитан, выполняйте, когда вам майор в отставке приказывает! — шутливо прикрикнул Облучков-старший.

— Пап, не шуми, — вступился за друга Евгений Юрьевич.

— Ладно, мойте, — со вздохом согласился отец. — Пойду кино смотреть. Самое дело стариковское...

Ожидая, что Евгений сам начнет рассказывать о том, для чего звал, Шелехов не торопился с расспросами. Но Облучков словно и забыл об этом. Посуда была вымыта и составлена в навесной шкафчик, сыграно несколько блиц-партий с часами, выкурено почти полпачки сигарет, выпито неимоверное количество крепчайшего чая из китайского термоса с драконами, совсем стемнело за окном, а разговор по существу и не начинался.

— Мда... Что-то я сегодня не в ударе, — проиграв очередную партию, сказал Шелехов и сгреб фигуры с доски.

— Просто я очень сильно играю, — подначил его Облучков.

— На зевках.

— Комбинационная игра обычно заставляет противника ошибаться, — наставительно произнес Евгений.

Шелехов посмотрел ему в глаза, сказал:

— Ладно, великий комбинатор, выкладывай, чем ты меня по телефону интриговал?

Облучков сосредоточился и очень обстоятельно изложил свои соображения относительно появления Курашова. Шелехов нахмурился:

— Может, он действительно в арбитраж приехал?

— Нет там никаких дел с участием его завода. Узнавал я.

— Почему ты решил, что это как-то связано с Ефимовым?

— Зачем бы ему им интересоваться? — парировал Облучков. — Зачем врать? Верняком знал, что тот сидит, а у меня уточнял...

— Да, правда, — закусил губу Шелехов. — Что же это за вагон такой таинственный?

— Похоже, в нем было что-то еще, кроме возвратной тары. А может, возвратная тара — выдумка Курашова.

— Попробуй теперь найди вагон... — покачал головой Шелехов.

— Свяжись с кабельным заводом, — подсказал Облучков.

— Пожалуй... А ты, Женька, проверь у себя в управлении по документам, были ли раньше вагоны от этого поставщика из Таджикистана и кто их раскредитовывал.

— Спрашивал уже. Заместительница Ефимова говорит, поступали вагоны, ездил на станцию всегда сам Ефимов.

— Не поинтересовался, зачем было гнать возвратную тару к вам, а не прямо на завод?

— Конечно, спросил... Плечами пожимает. Ссылается, что как-то говорила Ефимову, тот ничего вразумительного не ответил, но вроде обещал связаться с Таджикистаном, урегулировать. Кстати, она сказала, что Курашов и к ним заходил, про вагон справлялся.

Внезапно взгляд Шелехова стал острым:

— Когда, ты сказал, был переадресован вагон?!

— Девятнадцатого...

— Ефимов тут ни при чем! — саркастически усмехнулся Шелехов. — Он в тот день уже отдыхал на нарах в камере ИВС...

На лице Облучкова появилось глуповатое выражение. Шелехов ободрил его:

— Будем думать... Дай-ка мне номер телефона твоего соучастника...

Телефон в номере Курашова был долго занят. Наконец Шелехов