Курашов осторожно ответил на рукопожатие и лишь после этого повернулся к Рустаму. Он давно понял, что младший брат Махмуда-аки не больше чем слабовольная копия Турсунова-старшего, который с умением султана правит всем многочисленным семейством Турсуновых, только по традиции и для видимости почитая восьмидесятилетнего отца. Догадывался Курашов и о том, что живут все Турсуновы отнюдь не на заработную плату и доходы со своего сада. Откуда бы им иметь две «Волги»: одну — на которой его привез «племянничек» с разбойной мордой, другую — с кузовом «пикап». К тому же Рустам совсем недавно приобрел «ВАЗ-2108».

Поэтому Курашов с большим любопытством воспринял приглашение посетить вечером чайхану. Конечно, он не ожидал, что на него тотчас посыплется красный шуршащий дождь червонцев, но и предполагал, что просто так этот визит не может окончиться. По крайней мере, накормят и напоят обильно и вкусно. Однако называть тот интерес, с которым Курашов ехал на встречу, корыстным было нельзя. Скорее это был интерес исследователя. Несмотря на любовь к горячительным напиткам, Курашов отличался природной любознательностью, делавшей его вкупе с умением вовремя смолчать и не совать нос куда не просят человеком удобным, хотя и не очень нужным на производстве.

Все расселись. Стасик выскользнул из-за спины Махмуда с откупоренной бутылкой коньяка, наклонил ее, чтобы наполнить рюмку патрона, но тот плавным движением поймал бутылку за горлышко:

— Стасик, вначале полагается гостю...

Курашов торопливо прикрыл свою рюмку рукой. Махмуд непонимающе воззрился на него. С застенчивостью семиклассницы Курашов объяснил:

— Рустам говорил, что вы, Махмуд-ака, проконсультироваться хотели... Лучше это делать на свежую голову... А то, не дай бог, насоветую чего-нибудь, потом не расхлебаете...

Турсунов-старший подумал и согласился:

— Пожалуй, вы правы...

Стасик потускнел, повертел в руках бутылку, не зная, что с ней делать. Заметив это, Махмуд улыбнулся:

— К тебе это не относится. Можешь приступать.

Быстро наполнив рюмку, Стасик выпил и лишь после этого сделал вид, что спохватился:

— Я же за рулем!

Эта маленькая уловка пришлась Турсунову по душе. Он рассмеялся, кивнул в сторону брата:

— Рустам развезет нас.

После этого маслянистые глаза Махмуда остановились на Курашове:

— Михаил Федорович, мне не столько требуется ваша консультация, сколько ваша помощь...

— Весьма польщен, — вставил Курашов.

— Дело такого рода, — поморщившись оттого, что его перебили, продолжил Махмуд, — что необходимо наше полное и взаимное доверие... Не подумайте ничего плохого, но хотелось бы знать, в связи с чем вас отчислили из института?

Такой поворот разговора был неожиданным для Курашова. Он едва не ответил резкостью, однако, оценив ситуацию, понял, что не для того его пригласили, чтобы выяснять некоторые неблаговидные факты биографии и использовать против него. Тем более, он никогда не наступал Турсуновым на любимые мозоли и вообще не имел привычки уподобляться черной кошке, перебегающей дорогу хорошим и нехорошим людям. Очевидно, знание его прошлого Махмуд намеревается использовать как своего рода гарантию... Гарантию чего? Например, молчания. Или, прежде чем начать беседу, Махмуд желает проверить его искренность? Одно ясно, как божий день: вопрос задан далеко не случайно... Как же ответить? Это зависит от того, насколько Турсунов-старший осведомлен о его прошлой жизни...

Все эти размышления придали морщинистому, как ладонь обезьянки, лицу Курашова выражение глубокой задумчивости, резче очертили носогубные складки. Махмуд рассматривал его, молча ждал ответа.

Наконец Курашов решил сказать пусть неполную, но правду, так как не хотел своим ответом бросать тень на предстоящий разговор, это могло оттолкнуть Турсуновых, а его лишить возможности удовлетворения своего почти подвижнического любопытства. Курашов усмехнулся:

— Дела молодости... Учился я на вечернем, днем работал контролером в трамвайно-троллейбусном управлении. Заподозрили они, что штрафы я беру, но не им, а в свой карман оформляю... Сущая ерунда, конечно, но слухи расползлись, до института дошло... Будущий юрист, блюститель законности и так далее и тому подобное... Мне бы плюнуть, ан нет... Как Райкин говорит, горячий был, сразу заявление подал, уволился из трамвайной шарашки, институт оставил...

Махмуд почувствовал, что Курашов искренен, уловил он и то, чего тот недоговаривает, и остался удовлетворенным.

— М-да... Как писал великий Омар Хайям, злые языки страшнее пистолетов...

Цитата из Хайяма, в которой присутствовал еще не изобретенный во времена великого поэта Востока пистолет, несколько смутила Курашова, он попытался вспомнить, когда и где слышал эту пословицу, но не смог, хотя память подсказывала, что было это давно, еще когда он был примерным мальчиком Мишей и ходил в школу.

Курашов горько вздохнул:

— Древние прошли через те же трудности.

Рассказ Махмуда об исчезнувшем вагоне он встретил слегка настороженно, так как ему было ясно, что ради каких-то барабанов из-под кабеля Турсуновы не стали бы городить огород.

— Кому могла понадобиться возвратная тара? — деланно удивился Михаил Федорович, когда Махмуд замолчал.

Тот зорко глянул ему в глаза, медленно проговорил:

— Там были еще и мешки с луком... Много мешков.

Теперь Курашову стало ясно почти все. Любопытство его подстегивалось лишь одной мыслью — каким будет вознаграждение за труды. Одновременно огурцеподобный нос юрисконсульта учуял запах опасности.

— Не пустит директор в командировку, — с сомнением проговорил он. — Скажет, что нам два барабана?

Эта фраза лишний раз убедила Махмуда в сообразительности Курашова, ведь в своем рассказе он даже не заикнулся о необходимости выехать на розыски вагона.

— У вас же там семья, — подсказал Махмуд.

— Бывшая, — поморщился Курашов.

— Неважно. Забота о детях — наша обязанность, — наставительно произнес Турсунов-старший и с улыбкой добавил: — Директор ваш человек душевный, к тому же сам разведен, трое детей в Чимкенте, двое здесь, от новой жены. Любит детишек, поэтому и к вашим хлопотам с пониманием отнесется... Об этом, Михаил Федорович, не беспокойтесь, беру на себя... Зайдете завтра к секретарю, получите командировку...

Курашов лопатками ощутил, как умело его берут в оборот, и даже слегка обиделся, сказал, хмурясь:

— Не исключено, что этим вагоном уже заинтересовались компетентные органы... В каком тогда положении окажусь я?

— В самом невинном... Так и признаетесь, что решили разыскать чертовы барабаны, а заодно и семью повидать. В ОБХСС тоже люди сидят, дети у них, так что поймут, не осудят сурово за столь невинную хитрость.

Стасик, который уже успел ополовинить коньяк, хмыкнул:

— Нашли людей, Махмуд-ака!.. Волки они все противные... Менты!..

Турсунов тихо, но очень сердито бросил:

— Стасик, закусывай шашлыками-то... Народная мудрость гласит: когда рот забит, ненужное слово