фантазии представить эту реакцию. Но так как дело было в Израиле, а жертвами борьбы с лишаем стали всякие там «марокаим» с «тайманим», то, как сказал нынешний министр здравоохранения Дани Наве, речь идёт всего лишь о врачебной ошибке. Дело закрыто.

Не тревожьте заслуженных людей.

После Второй мировой войны евгеника, как и расовые теории, вышла из моды, но это не значит, что нам ничего не грозит. Снова из высоких коридоров мы слышим знакомые мелодии о бедняках, обходящихся казне слишком дорого, об избранности каждого, кто стоит больше 100 миллионов, и о том, что всякие иракцы-мусульмане не воспринимают смерть, как её воспринимаем мы, европейцы. А посему, дорогие друзья, если среди вас есть любители водочки и травки, чокнутые, тунеядцы, живущие на пособие или на сомнительные доходы, недобросовестные потребители, которые к тому же любят расходовать своё семя на внебрачные связи, очень советую вам каждый раз заглядывать под стол, если вас пригласят заполнять бумаги в ответственном учреждении.

ИЗРАИЛЬ И ЛЕВЫЕ

Ноябрь 1967 года. Прошло всего лишь несколько месяцев после окончания шестидневной войны. Израильтяне всё ещё находятся в эйфории после военного триумфа своей военной машины. Арабский мир всё ещё не оправился от шока после постигшей его катастрофы. Между тем в Европе в сотнях километров от Ближнего Востока назревают новые драматические события. Французские студенты, недовольные архаичными порядками, царившими в системе французского высшего образования, начинают устраивать акции протеста, призывая к реформе высшей школы. Манифестации студентов продолжаются всю зиму 1967–1968 годов, причём студенты всё чаще выступают и с политическими лозунгами, протестуя против войны во Вьетнаме и режима генерала де Голля. В мае 1968 года администрация Сорбонского университета, дабы обуздать «зарвавшихся» студентов, решила впустить на территорию кампуса полицию.

Последствия этого шага хорошо известны. В течение нескольких дней студенческий бунт поставил четвёртую республику на грань краха. Возмущенные жестокостями полиции, рабочие объявили всеобщую забастовку и стали захватывать предприятия, а кое-где и создавать параллельные органы власти. Богачи бежали из страны.

Де Голль отправился в штаб франко-германских войск на востоке страны, готовясь, по-видимому, к походу на Париж. Через месяц ситуация стабилизировалась, но события во Франции имели далеко идущие последствия.

В течение последующих лет студенческие беспорядки и выступления рабочих сотрясали западный мир от Скандинавии до Турции. По Соединённым Штатам прокатилась волна восстаний в индейских резервациях и негритянских гетто. Общеевропейское движение затронуло даже Восточный блок: в Чехословакии потерпела неудачу «Пражская весна», а многие эмигранты из ГДР, приняв активное участие в западногерманском студенческом движении, позже присоединились к террористическим группировкам. Последним аккордом тех событий стала революция гвоздик в Португалии в 1974 году, положившая конец диктатуре Сальзара.

Сегодня уже мало у кого вызывает сомнения тот факт, что «Красный май» 1968 года оказал огромное влияние на западный мир. Социальная революция в последний (?) раз застучала в сердце европейской цивилизации. События того времени стали переломными и для отношений между Израилем и мировым левым движением. Именно тогда подошел к концу роман между левыми, ведущими свою родословную от Маркса, Ленина, Троцкого, Бакунина, и сионизмом. Именно тогда, в конце 60-х — начале 70-х годов прошлого века, подавляющее большинство левых организаций во всем мире определились со своей антиизраильской позицией, на которой они остаются до сего дня.

У конфликта между марксизмом и сионизмом давние корни. С начала XX века ведущие марксистские теоретики последовательно обрушивались с критикой на сионистское движение не только как на реакционный национализм, отвлекающий еврейских трудящихся от классовой борьбы, но и как на рецидив колониализма и опасную авантюру. Плеханов высмеивал сионизм, отмечая, что еврейское государство защитит евреев других стран от антисемитизма с тем же успехом, что и Либерия (другой аналогичный сионистскому проект) защищает американских негров от суда Линча. Карл Каутский, ведущий теоретик Второго Интернационала, в своей книге «Являются ли евреи расой?», вышедшей незадолго до начала Первой мировой войны, писал, что перед лицом торжествующего восточноевропейского антисемитизма у рабочих-евреев есть два пути: солидарность с трудящимися других национальностей или еврейская солидарность. Каутский наглядно продемонстрировал связь и взаимозависимость между антисемитизмом и сионизмом и поднял на смех претензии сионистов на создание какой-либо приемлемой экономической базы для поселения в аграрной и бедной ресурсами Палестине. Правда, дальнейшие успехи еврейского ишува заставили его пересмотреть свою позицию. Во втором издании своей книги, увидевшей свет в 1920-е годы, Каутский был вынужден признать экономические успехи сионистов, но лишь для того, чтобы выдвинуть новые аргументы против сионистского проекта.

По мнению Каутского, в Палестине должно было произойти неминуемое столкновение еврейского и арабского национализма, исходом которого могла быть только гибель еврейской колонии. Каутский писал: «Спору нет, что конечная победа будет за арабами; единственный вопрос, это — будет ли победа достигнута мирными методами путём вынуждения [евреев] к уступкам или в течение жестокой партизанской войны и кровавых восстаний».

В результате арабской победы еврейские бедняки будут вынуждены заплатить кровью за преступления своих лидеров, а верхушка найдёт спасение в бегстве. Каутский также подчеркнул зависимость палестинского ишува от империализма (в ту пору британского), подчёркивая, что как только поддержка евреев извне ослабнет, дни их поселения в Палестине будут сочтены. Для Каутского сионизм был аномалией, противоречащей естественному ходу истории (к мировой пролетарской революции), и поэтому в его глазах он был обречен на крах.

Насколько мне известно, эту позицию сам Каутский не подвергал ревизии, но его ученики из числа лидеров Второго Интернационала не отличались столь радикально антисионистскими взглядами. Правые социал-демократы Эдуард Бернштейн и Леон Блюм уже в 1914 году нашли добрые слова для сионистской рабочей партии Поалей-Циона. Начиная с 1917 года сионисты стали «personagrata» для всех социал-демократических организаций Второго Интернационала. В Англии в 1920-е годы даже был основан просионистский комитет «За рабочую Палестину», в котором участвовали такие ведущие деятели лейбористской партии, как Рамзей Макдональд.

Гораздо более жестко и последовательно против сионизма выступали главные оппоненты Каутского в марксистском лагере — русские большевики. Резолюция Второго конгресса Коминтерна по национальному и колониальному вопросу, принятая в 1920 году, звучала как приговор: «Ярким примером практикуемого обмана трудящихся классов угнетенных наций соединенными усилиями империализма Антанты и буржуазии этих наций является предлагаемая сионистами палестинская авантюра (и сионизм в целом, который, претендуя на создание еврейского государства в Палестине, фактически отводя арабское рабочее население в Палестине, где еврейские рабочие составляют лишь небольшое меньшинство, роль эксплуатируемых Англией)». Годом позже окончились крахом долгие переговоры о приёме в Коминтерн левой сионистской партии Поалей-Цион. Советская Республика также не признала Британский мандат на Палестину и