Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейфа?
– Да. Над каминной полкой висит картина, за ней спрятан сейф.
– Что значит «добрался»?
Габриэль пожимает плечами.
– Сейф был открыт и пуст. Больше я вам ничего сказать не могу.
– Хм… Значит, открыт и пуст. И еще вы говорили о каком-то дорогом блестящем платье в подвале?
– Да, прямо возле установки сигнализации.
– Хм… Странное место для платья. – Грелль чешет в затылке, а потом поглаживает себя по голому черепу, будто его мозг – это верный пес, которого нужно потрепать за ухом. – А знаете, что еще странно? Мы не обнаружили по указанному вами адресу никакого платья. Как вы это объясните?
– Понятия не имею. – Габриэль хмурится.
– Хм… – вот уже в который раз произносит Грелль. – А где вы были, когда вызывали «скорую» госпоже Андерс?
– Еще на Кадеттенвег.
– А затем?
– Я все бросил и помчался в парк. Там уже была полиция. Увидев труп, я подумал, что это моя девушка.
– Но это оказалась не госпожа Андерс. Вы удивились?
– Удивился? Я вздохнул с облегчением. Послушайте, я очень волнуюсь. Лиз где-то там, и никто не знает, где именно. С ней что-то случилось. Она не из тех, кто просто так позвонит и поднимет панику.
Грелль задумчиво кивает.
– Может быть, и так, но…
– Почему бы вам просто не поехать к ней и не проверить мои слова? – с жаром предлагает Габриэль. – Или не позвонить ей?
– Если вам от этого станет легче, мы ездили к ней домой. Котениусштрассе, верно? И звонили тоже.
Сердце Габриэля бьется чаще.
– И?..
– Ее не оказалось дома.
– Значит, теперь вы мне верите?
Грелль чешет в затылке.
– Проблема в записи на ее автоответчике: «Лиз Андерс. Я сейчас собираю материалы для нового фильма и не могу вам перезвонить. Пожалуйста, оставьте сообщение».
Простонав, Габриэль проводит ладонью по лицу.
– У нее всегда такое сообщение на автоответчике. Те, кто с ней знаком, знают, что достаточно назваться – и она непременно перезвонит.
– Но вы признаёте, что госпожа Андерс, бывает, исчезает на пару дней или даже недель?
Габриэль в ярости смотрит на комиссара.
– Вы начнете что-то предпринимать, только когда ее труп обнаружит патруль, да?
– Так, как это произошло с господином Мюнхмайером, вы хотели сказать?
Габриэль закусывает губу и под столом сжимает пальцы левой руки на запястье правой, чтобы сдержаться.
Грелль улыбается, словно наделен рентгеновским зрением и может смотреть сквозь столешницу.
– Когда вы уехали из того дома на Кадеттенвег, вы выключили сигнализацию? – вкрадчиво спрашивает он.
– Нет.
Грелль молча смотрит на него, а затем, опираясь на стол, подается вперед и, щурясь, заглядывает Габриэлю в глаза. Тень от его носа ложится на губы, словно разрезая их на две половинки.
– И как вы объясните тот факт, что ночью кто-то все же выключил сигнализацию?
Габриэль потрясенно замирает.
– Понятия не имею.
– Как по мне, о многом вы не имеете понятия, – негромко продолжает Грелль. – Входная дверь была закрыта, более того, заперта. Как и ворота.
Габриэль ошеломленно смотрит на него, открывает рот, собираясь что-то сказать, но так и не решается.
– И знаете, что мне сказал ваш начальник, господин Сарков? Он отдал четкое распоряжение – на Кадеттенвег должен был поехать ваш коллега Коган, а не вы! – Грелль с довольным видом откидывается на спинку стула. В полумраке комнаты его лицо белеет бледным ликом луны.
– Я знаю, – бормочет Габриэль. – И все же туда поехал я. У Когана проблемы с ногами.
– С ногами, значит, – отзывается Грелль. – Ага. Но нам он об этом ничего не сказал. По его свидетельским показаниям, он поехал на Кадеттенвег, где не обнаружил ничего подозрительного, выключил сигнализацию, запер дверь и ушел.
– Глупости! – хрипло возражает Габриэль. – Коган просто боится, что Сарков вышвырнет его с работы за то, что он туда не поехал. Если бы он сейчас был здесь, то рассказал бы совсем другую историю.
– Потому что тогда вам удалось бы его запугать? – Грелль пристально смотрит на Габриэля.
– О господи, нет! Потому что все так и было!
Глаза Грелля поблескивают в полумраке. За спиной Габриэля слышится мерное чавканье – кривоногий со своей жвачкой.
– Итак, давайте подведем итоги, – с неестественным дружелюбием произносит Грелль. – У нас есть два свидетеля, утверждающих, что на Кадеттенвег ездил Коган, а не вы. Вы описали много подробностей касательно особняка, где сработала сигнализация, однако же ваши показания не подтвердились. Например, черное платье в подвале, очевидно, существовавшее только в вашей неуемной фантазии. Но вы по-прежнему утверждаете, что ваша версия событий является правильной, а все остальные – ложными, я верно понимаю?
Габриэль кивает.
Грелль подхватывается на ноги, и лампочка подрагивает от его резкого движения.
– Тогда потрудитесь объяснить, как вы могли так точно установить время смерти? Вы ясновидящий? Или, может быть, вы случайно взглянули на часы, перерезая горло господину Мюнхмайеру?
– Нет, – сдавленно отвечает Габриэль. Все его тело напряжено. – Я же дотронулся до этого дурацкого трупа! Через полчаса после смерти тело холодеет, но трупное окоченение начинается только через час после смерти. Тело того парня было холодным, но не окоченевшим. И если в этот момент посмотреть на часы, то не надо быть гением, чтобы установить время смерти. Довольны?
Грелль поджимает губы.
– Послушайте… – Габриэль изо всех сил старается держать себя в руках. – Ваш коллега ведь рассказал вам, что я попал в небольшую аварию по дороге в парк? Вам просто нужно найти тех людей на «ягуаре». Это займет не больше пяти минут. Просто посмотрите вчерашние заявления о дорожных происшествиях от одиннадцати до полуночи. Я уверен, что водитель «ягуара» и его спутница меня узнают.
Грелль задумчиво кивает, и его губы растягиваются в улыбке.
– Ну да, точно. Ваше бегство с места аварии. Я чуть не забыл.
Габриэль переводит дух, чувствуя, как напряжение отступает. Уж лучше обвинение «побег виновника ДТП с места аварии», чем «убийство».
– На самом деле это заняло у меня куда меньше пяти минут. Но я должен вас разочаровать. Никто не подал заявление о ДТП. Никаких аварий. Ничего.
– Что?! – Габриэль потрясенно смотрит на комиссара. – А почему, по-вашему, корпус моей машины выглядит как груда металлолома?