Просто знала, что ни один из нас уже не сможет остановиться.

А он сжимал меня в своих медвежьих объятиях, шептал что-то нечленораздельное. Дыхание окончательно перехватило, тело покрылось испариной. Каждое касание отдавалось в теле сладким импульсом, пронизывающим каждую клеточку.

Вот так, наверное, выглядит та самая стадия развязности, но мне было все равно.

Вздрогнула, когда ощутила между ног его пальцы, сама двинулась на встречу, тихо простонала, почувствовав, как они проникают глубже, ласкают настойчиво, дразнят, вырывая из меня стон за стоном.

Не испытывая больше ни капли стыда, я инстинктивно шире раздвинула ноги, посмотрела на в совершенно ошалелые глаза Глеба и поняла, что это все…

Дороги назад не будет.

И он тоже понял.

В считанные секунды избавился от одежды, навалился сверху, пробежался взглядом по моему лицу, будто убеждаясь в отсутствии у меня сомнений, снова провел пальцами по ставшим безумно чувствительным складочкам, плавно вошел, толкнулся вперед и застыл.

Я инстинктивно сжалась, напряглась. Божечки, я сошла с ума. У меня же в жизни никого не было, кроме Пашки.

Да какой нафиг Пашка. К черту Пашку.

— Не напрягайся, котенок, — почти по слогам произнес Глеб, — вот так, — шептал он медленно двигаясь.

— Глеб…

— Не больно?

— Нет, хорошо, я…

Следующий толчок был глубже, а потом еще… И вот я уже не сдерживаясь стонала под натиском дикаря. Медленные плавные движение переросли в резки толчки. Навалившись на меня, Глеб яростно вбивался в мое безвольное тело. Я только сжимала пальцы на его плечах, царапала влажную от пота кожу и кричала, не узнавая свой собственный голос. Подавалась на встречу жестким толчкам, умирая и воскресая от каждого движения Глеба.

Происходящее не имело совершенно ничего общего с моим прежним опытом. Словно одержимый сексом, Глеб выбивал из меня крики, заставляя просить еще и задыхаться, захлебываюсь собственными стонами.

— Мамочки…

Пропищала я прежде, чем мое тело буквально расплющило. Тело скрутило сладкой судорогой, еще один толчок, взрыв… Мой крик утонул в поцелуе, и я сорвалась в пропасть, чувствуя болезненно сладкие толчки.

— Да… — обессилено простонала ему в губы, а он, двинувшись в последний раз, тяжело задышал, уткнулся носом в мою шею и, напрягшись, замер.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать произошедшее…

— Глеб… ты что…

— Да, Аль.

Я дернулась, просто на инстинктах, но уже хорошо понимая, что ничего не изменится.

— Тихо-тихо, — он стиснул меня в своих объятиях, обездвижил, — все нормально.

— Но как же, — я окончательно пришла в себя.

Не успела я опомниться, как оказалась у него на руках. Повисла на нем, как обезьянка.

— Куда ты меня несешь?

— В спальню.

— Зззачем?

— Там удобнее, — хмыкнул Глеб, продолжая идти.

— Но мы только что…

— И что?

— Ты в меня… мы не…

Он остановился, посмотрел на меня, потом положил руку мне на затылок и впился в губы дурманящим поцелуем.

— Подожди, Глеб… А что если…

— Шансы велики? — поняв, о чем я спрашиваю, поинтересовался он слишком спокойно.

— Не особо, — ответила я, подув, — но вдруг.

Он тем временем донес меня своей спальни и опустил на кровать.

— Аль, — посмотрел мне в глаза, — я накосячил, не отрицаю, ни разу такого не было, но если даже и вдруг, я с себя ответственности не снимаю.

Это сумасшествие какое-то. О чем мы вообще говорим? Почему мы это обсуждаем? Два дня, я знаю его два дня.

— Перестань.

— Что перестать?

— Накручивать себя, — целуя мое лицо, произнес Глеб, — я что так плох? — он улыбнулся, посмотрел в мои глаза.

— Да откуда ж я знаю-то, — я запаниковала и выдала то, что пришло в голову.

— Будет у тебя время узнать, иди ко мне.

Глава 25

Проснулась с хорошо ощутимой ломотой в теле. Осмотревшись, Глеба я в комнате не отыскала. Окна были плотно занавешены и дневной свет едва ли проникал в комнату. Попытка понять, который сейчас примерно час не увенчалась успехом. Часов в спальне не было, а где оставила телефон я совсем не помнила.

Зевнув, я присела на кровати. Пробежалась по себе взглядом и обреченно простонав, откинулась на подушку. Все тело свидетельствовало о посягательствах Глеба на мое тело. В памяти мгновенно всплыли картинки прошлой ночи. От воспоминаний мои щеки загорелись огнем, а тело бросило в жар. Невольно я провела ладонью по своей истерзанной ночными ласками груди и прикрыла глаза.

Мамочки, что он такое творил. Обессиленная, я даже стонать не могла, охрипла от рвавшихся наружу стонов. Глеб будто с катушек слетел. Разве так бывает? Чтобы вот так, всю ночь напролет.

Помню, как засыпала после очередного захода и просыпалась, едва провалившись в сон.

Сколько раз за ночь он меня разбудил, сколько раз заставил провалиться в пропасть, выкрикивая его имя и содрогаясь в совершенно диком удовольствии.

Я себя не узнавала. И это я? Аля? Хорошая девочка, еще два дня назад не представлявшая себе никого, кроме Пашки? Я стонала, кричала, царапалась и просила еще, как самая настоящая развратница?

Вспомнив все до секунды, я приложила вспотевшие ладони к полыхающим от стыда и какого-то совсем неуместного восторга и зажмурилась.

Нужно было вставать.

И как после всего этого я буду смотреть Глебу в глаза?

Поднявшись, опустила все еще подрагивающие ноги на пол. Со второй попытки мне все-таки удалось встать. Теперь я понимала, что такое дрожащие коленки. Посмотрела по сторонам, на кресле к своему удивление отыскала свою одежду, аккуратно сложенную.

Невольно улыбнулась.

Быстро одевшись, осторожно открыла двери и вышла из спальни. Прислушалась. На носочках добралась до лестницы и взбежала на второй этаж.

Выдохнула лишь когда оказалась в своей спальне. Мне просто необходим был теплый душ.

На водные процедуры у меня ушло не