Гейрмунн вложил бронзовый нож в ножны и подошел к алтарю, где лежал Хнитудр, сверкая и ожидая его выбора. Однако Гейрмунн все отчетливее понимал: у него нет выбора. Он не откажется от предложения. Браслет был наградой, достойной конунга, и если его предки назвали поделку Вёлунда Хнитудром, право обладать браслетом принадлежит ему с самого рождения.

Гейрмунн потянулся за браслетом. Едва рука коснулась золотой поверхности, перед глазами вспыхнул ослепительный свет, а его разум мгновенно сгорел, превратившись в пепел.

Очнувшись, Гейрмунн обнаружил, что лежит, утыкаясь лицом и животом в ил. Поблизости плескалась вода, и кричали крачки. Поначалу он решил, будто снова очутился в Рибе. Может, он вовсе не покидал берега, а буря, прыжок за борт и встреча с Вёлундом ему привиделись. Открыв глаза, Гейрмунн убедился, что он – не на Ютландии. Куда его занесло – неизвестно.

Кряхтя, он поднялся на ноги. Одежда насквозь промокла. Правая рука что-то сжимала. Взглянув на нее, он увидел Хнитудр. Значит, подводная усадьба ему не привиделась. Должно быть, Вёлунд или иная сила перенесли его в незнакомое место, где он сейчас и стоял.

К северу и югу от него тянулась илистая низина, во многом похожая на побережье в Рибе. Однако море омывало его не с западной стороны, а с восточной. Стало быть, его выбросило на английский берег. К западу, за бесконечной низиной, Гейрмунн увидел край болота. Похоже, его занесло в болотистые места Восточной Англии. Если так, он оказался на землях, завоеванных датчанами, но намного севернее Лундунаборга и реки Темзы, куда Берси направил флот.

Все корабли, уцелевшие в буре, поплыли туда, предоставив Гейрмунну самостоятельно добираться до Редингума, где корабли Берси должны были встретиться с армией Хальфдана. Он помнил, что Берси намеревался войти в Темзу и плыть на запад. Значит, Редингум лежал где-то на юго-западе. Гейрмунн не представлял, сколько продлится его путешествие, но проделать этот путь придется, хотя бы для воссоединения со Стейнольфуром и Шальги. Оба поплыли в Англию, потому что принесли ему клятву верности. Гейрмунн вспомнил лицо Стейнольфура, когда тот силился вытащить его из воды, и болезненно поморщился.

Он снова посмотрел на браслет, золото которого не только отражало солнечный свет, но и светилось само. Нет, такую вещицу нужно спрятать. Выставлять браслет напоказ – значит притягивать грабителей, которые могут встретиться на пути. И не столь важно, ограбит ли его сакс, норвежец или датчанин. Бронзовый нож – не ахти какая защита. Гейрмунн засунул браслет под тунику, ближе к поясу. Там подарок Вёлунда никто не увидит. Затем он зашагал по низине, держа путь на юго-запад.

Английский воздух был теплым и влажным. Сапоги Гейрмунна вязли в приливной низине. Некоторые лужи и протоки оказывались довольно мелкими, и он переходил их вброд. Иные выглядели глубокими и опасными. Чтобы обогнуть их, Гейрмунну приходилось тратить больше времени и усилий. А ведь болота наверняка еще хуже. От датчан он кое-что слышал о трясинах. Путь сквозь болотистые пространства может занять не один день, и это если знаешь обходы и проходы, а он не знал. Надо искать средство передвижения более быстрое, чем собственные ноги. Или – проводника из местных, кто покажет ему самый безопасный путь.

Подойдя к границе болота, Гейрмунн увидел в камышах просвет. До него было недалеко, нужно лишь взять севернее. Скорее всего, он наткнулся на устье реки, текущей по низине навстречу морю. Река обязательно приведет его к какой-нибудь деревне или городу, где он попытается купить лодку. В сумке Гейрмунна еще оставались марки серебра.

Он пошел в сторону устья. Река оказалась широкой и лениво текущей. Зато ее берег позволял, не увязая в болоте, двигаться в нужном направлении.

Чем дальше заходил Гейрмунн в эту болотистую местность, тем тяжелее становился воздух. Над головой вились тучи кусачих мух. Куда ни глянь – сплошь высокая трава, камыши, чахлые осины и низкорослые кустарники, растущие среди лабиринта солоноватой воды. И все это окутывала тонкая пелена тумана, который никогда не рассеивался и не поднимался. Гейрмунну постоянно хотелось пить, но утолять жажду он решался лишь из ручьев, впадавших в реку, считая их воду самой пресной и чистой. Увы, даже там вода отдавала торфом.

Солнце постепенно перекатилось в западную часть неба и стало неспешно опускаться, а Гейрмунн все больше задумывался, где он заночует, если до заката не встретит человеческое жилье. Кресало с кремнем уцелели и по-прежнему лежали в сумке, а вот трутовик после купания в морской стихии превратился в бесполезный комок. Чтобы в этом убедиться, Гейрмунну не требовалось лезть в сумку. Впрочем, и дрова были не лучше. Попадавшийся сушняк было бы правильнее назвать «мокряком». Такие стволы и сучья вряд ли загорятся. Желудок требовал раздобыть пропитание. Но Гейрмунна больше заботила одежда, так и не высохшая за день. Если он не отыщет сухой трутовик, его ожидает очень холодная ночь.

Под вечер туман рассеялся, но Гейрмунну по-прежнему было трудно оценить, много ли он успел пройти. Этому мешали изгибы реки и болотистая суша. Расстояние, пройденное по прямой дороге, среди болот возрастало вдвое, если не больше. Попытки отмахиваться от мух и комаров ничего не давали. Он расчесывал места укусов, понимая: если застрянет на одном месте, крылатые твари высосут из него всю кровь.

Гейрмунна удивляло, что до сих пор он не столкнулся с людьми, будь то саксы или датчане. Однако местность не выглядела необитаемой, и он не ощущал себя первопроходцем. Казалось, окрестные болота затихли и затаились подобно дичи, почуявшей опасность.

И только когда солнце коснулось верхушек зарослей осинника на горизонте, ноздри Гейрмунна впервые уловили запах дыма. Но дым не был свежим и пах не костром, а пожаром. В этом месте река расширилась. Ее вода была черной от пепла. В воздухе распространялось зловоние смерти. Вскоре Гейрмунн наткнулся на первый труп, плававший в камышах: распухший, посиневший, густо облепленный мухами. Это был мужчина. Из-под длинной одежды торчали опухшие ноги. Такую одежду носили христианские прорицатели и священники. Его убили мечом или топором, раскроив череп.

Вскоре ему попался второй труп, затем третий и еще несколько. И все – мужчины в одеждах священников. Всех убивали жестоким образом, калеча и расчленяя тела. Гейрмунну встречались части тел. В одном месте на него смотрела отрубленная голова совсем молодого парня, который был не старше Шальги.

Такую смерть Гейрмунн видел впервые. Там, где он жил, люди умирали от старости, болезней или несчастных случаев. О смертях на войне и во время набегов он только слышал. И хотя, покинув отцовскую усадьбу, он был готов убивать саксов, сам еще никого не убил и не стал свидетелем столь жестокого убийства.

От жуткого зрелища, тягостных мыслей и зловония его чуть не вырвало. Борясь с тошнотой, Гейрмунн едва не потерял бдительность и не выдал себя. Близость живых людей он почувствовал раньше, чем услышал голоса. Его выручил инстинкт. Гейрмунн замер и вслушался.

Судя по манере речи, это были датчане. Расстояние не позволяло разобрать слова. Гейрмунн опустился на мокрую землю и пополз, не зная, чего ожидать от этой встречи. Вскоре он заметил островок, поросший деревьями и окруженный рекой и болотами. Оттуда доносилась датская речь.