Сэм вдруг протянул руку, взял с металлической подставки несколько сиротливо лежащих на ней поленьев и кинул их в очаг. Вверх взметнулся сноп красно-желтых искр, и уже через секунду жаркий огонь, объял брошенную ему подачку, вспыхнув с новой силой.

— Этот вирус уничтожал не программы, он необратимо портил «железо», — с глухой яростью в голосе произнес Сэм. — Неужели ты ничего не помнишь об этом? — Он вскинул голову, пристально посмотрев в глаза Лизы.

— Нет… — покачала она головой. — Нет, Сэм, не помню…

— Одна-единственная программа, запущенная в Сеть, едва не стерла с лица земли целый город. Кто бы мог подумать, что несколько сот тысяч его маленьких граждан окажутся внезапно и болезненно выброшенными вон, в столь нелюбимую ими реальность?.. — Он говорил тихо, с придыхом, а его глаза все более и более сужались. Сэм смотрел в огонь и, наверное, видел в нем призраки прошлого. — Это случилось десять лет назад. Мне было пятнадцать, сестре одиннадцать. Родители только улетели на орбиту, и до их возвращения оставалось еще две недели… Две недели кромешного ада. — Он протянул руку, взял сигареты и откинулся в кресле, выпустив струйку сизого дыма. — Сначала мы не испугались. Когда нас внезапно вышибло из киберпространства Сети, мы, помнится, еще пытались дурачиться, шутить. Разве могли мы подумать, что для нас грянул пресловутый апокалипсис, и наша «Вселенная» уже погибла? Конечно же, нет… Сбои в ее работе случались и прежде, поэтому мы решили, что все образуется само собой. Мы так привыкли к времяпрепровождению там, что исчезновение фантомных миров казалось нам совершенно невероятным. Сеть была для нас чем-то незыблемым, вечным, но оказалось, что она еще более хрупка и уязвима, чем весь остальной мир.

Он замолчал. Зубы Сэма были плотно стиснуты, он даже не заметил, что на фильтре его сигареты остался глубокий отпечаток. Казалось, он тонул в пучине внезапно нахлынувших на него образов.

— Потом наступило прозрение, — справившись с собой, продолжил он. — Нас ломало… Кто бы знал, как жутко это переживать. Словно спал и очнулся. Вокруг — серые стены, за ними — серый мир, лишенный красок, скудный, однообразный мир устоявшихся физических законов, в котором нет места элементарному чуду. Мир, где все уже давно оценено и в силу этого — все покупается и продается. Мир, где, шагнув в стену, обязательно расшибешь себе лоб. Но мы-то не знали этого. Вернее, знали, но не могли до конца поверить… — поправился он. — Нас воспитала виртуалка, создатели которой хотя и стремились к физическому правдоподобию царящих там законов, но все равно не могли хоть чуть-чуть не погрешить против истины, ведь истина, особенно незыблемая, это всегда скучно и плоско… — Он поднял взгляд и спросил: — Ты можешь себе представить, что творилось на улицах спустя сутки после разрушения городской Сети, когда стало ясно, что киберпространство погибло?!

Лиза поежилась.

— Нет… — не в силах справиться с внутренним ознобом ответила она.

— На улицах воцарился ад… — ответил за нее Сэм. — Скажи, чего можно было ждать от нас, детей, проживших не один десяток жизней там, в выдуманных мирах, среди головокружительных приключений? Ты ведь должна понимать, что подавляющая часть виртуальных развлечений построена отнюдь не на человеколюбии… Только потом, много лет спустя, я смог хоть как-то оценить все эти «ходилки», «стрелялки», игры в Первую и Вторую Галактические войны… Наша психика оказалась изувеченной, и детям, вышедшим на улицу, на самом деле было невдомек, что в настоящей жизни уже нельзя будет заново перегрузиться с того уровня, где тебя в очередной раз замочил более удачливый игровой соперник… а кусок стальной арматуры, валяющийся на асфальте реального мира, вовсе не несет в себе никаких хит-пойнтов, и удар им по голове оппонента чаще всего приводит к смерти последнего…

Лиза, напряженно слушавшая его рассказ, побледнела.

— Как выяснилось, мы совсем не умели жить… — Голос Сэма дрогнул. Вспомнив наконец про пустые бокалы, он взял бутылку и наполнил их.

Лиза протянула руку. Сэм передал ей бокал, и их пальцы случайно встретились.

Пальцы Лизы были холодными, они едва заметно дрожали, и эта дрожь, словно ток, передалась Сэму… Он удивленно вскинул взгляд на нее, и теперь встретились их глаза.

Лиза не смогла выдержать молчаливого соприкосновения душ.

Озноб, едва ли ощутимый до этой секунды, внезапно объял ее тело, и она… она растерялась.

Ее бледные щеки вспыхнули, отражая царящее в душе смятение, она не понимала, что происходит. Время, как и тогда, на злополучной поляне в городском сквере, внезапно застыло, словно сама Вселенная давала им обоим шанс еще острее почувствовать друг друга…

Первой этого внезапного испытания не выдержала Лиза.

Она просто испугалась, что сейчас вообще перестанет владеть собой, и потому невольным движением потянула бокал к себе, пока ее пальцы не выскользнули из его руки…

— Поэтому… Поэтому ты и помог мне, Сэм?..

Ее голос был прерывистым, вопрос, вероятно, был задан в этот миг совсем не к месту, но разум уже не играл той роли, что секунду назад. Чувство, полыхнувшее в душе, оттеснило рассудок на задний план.

— У меня свой взгляд на справедливость, — ответил ей Сэм, наконец расслабившись. — Я не привык доверять тому, что на Кассии именуется термином «закон». К тому же, — добавил он, делая маленький глоток и глядя на Лизу поверх искрящегося хрусталя, — в тебе есть одна странность, проигнорировать которую я не мог.

— Какая? — мгновенно напряглась Лиза. Сэм вдруг отрицательно качнул головой.

— Я не хотел бы говорить об этом сегодня. Я еще не разобрался во всех обстоятельствах твоего дела. Можно мы обсудим это завтра?

Лиза не понимала, о чем он говорит, и тревога вдруг вернулась, с новой силой охватывая ее…

Заметив замешательство Лизы, Сэм истолковал его по-своему.

— Здесь тебе ничего не грозит, — спокойно заверил он. — Муниципальная служба безопасности не знает о твоем местонахождении. Машину, на которой ты приехала, Лайт отогнал на другой конец города и стер все данные из ее бортового компьютера. Датчиков на тебе нет, в этом можешь не сомневаться, а остальное не стоит сейчас того, чтобы говорить об этом. Ты в полной безопасности, поверь.

Лиза заставила себя согласно кивнуть, хотя тревога от этого не улеглась, наоборот, она стала острее, болезненнее. Смена чувств оказалась внезапной, стремительной и неприятной. Если рассуждать здраво, то у нее не было причин для недоверия, ведь долгие десять дней она находилась во власти сидящего напротив человека, и Сэм мог уже тысячу раз воспользоваться своим преимущественным положением, однако она по-прежнему здесь, ее никто не передал полиции, наоборот, о ней заботились, ее укрывали, лечили… Означает ли это, что Сэм имеет на нее какие-то виды? Или его интерес ограничен лишь обыкновенными человеческими чувствами?

Лиза не могла не задать себе эти вопросы, но тут же внутренне смутилась. Подозревать всех и вся в злом умысле, даже тех, кто искренне пытался тебе помочь, — это уже было ненормально и смахивало на паранойю…