Я побоялась спросить, что там за начинка, а вот мама полюбопытствовала.

— Печень, почки и…

— Я сыта еще с обеда, — протараторила мама ибыстро переключилась на выпечку.

Свежайшая сдоба таяла во рту.

Отведав ее, я потянулась за добавкой, пирожным в формеромба, когда мама вдруг снова завела разговор:

— Я заметила, что у вас нет зеркал. Ни в ванной, ни вкоридорах.

— Вообще-то в подвале у нас они имеются, — сготовностью ответила миссис Стерлинг. — Во всяком случае, когда яспускалась туда в последний раз, что-то такое видела. Мы просто их неразвешиваем.

— Но как же вам удается накладывать макияж?

— Привычка. Да и Константин не отказывается подсказать,если его попросить.

Все рассмеялись.

Мы продолжили есть, пить, судачить о Румынии и Занудвилле.

— Мы высоко ценим ваше приглашение, — заявиламиссис Стерлинг. — До этого, с самого приезда, нам приходилось вариться всобственном соку. Кажется, жители вашего города не слишком приветливы поотношению к чужакам.

— Надеюсь, нам удалось исправить это впечатление, —отреагировала моя мама. — Очень не хотелось бы, чтобы вы чувствовали себяизгоями.

Хозяева дома понимающе переглянулись.

— Думаю, по большому счету мы всегда будем изгоями, гдебы ни находились, — грустно промолвила миссис Стерлинг.

Наконец пришло время расставаться. Родители обнимались соСтерлингами и тепло пожимали им на прощание руки. Я смотрела на них ичувствовала себя летучей мышью, с высоты парящего полета обозревающей сцену,которая не могла пригрезиться и в самом безумном сне.

— Что за удивительный вечер, — сказала яАлександру, когда мы позже встретились на заброшенном железнодорожном узле,возле старого вагона, превращенного в копию особняка.

— Им понравилось? — спросил мой очаровательныйвозлюбленный.

Он явно нуждался в положительном ответе.

— Не то слово! Лучшего вечера они и не припомнят. Подороге домой предки без умолку толковали о Константине и Кассандре. Какие, мол,они интересные, своеобразные, оригинальные. Кроме того, папа с мамой были оченьрады тому, что им наконец представилась возможность увидеть особняк изнутри.Большое тебе спасибо и от родителей, и от меня.

— Ну, не знаю. А тут еще и эта история с летучей мышью.

— Шутишь? Их это только позабавило.

— Мои родители от тебя в восторге, — заявил он сблеском в глазах и положил руку мне на ладонь, — Но ты должна понять! Я нехочу, чтобы ты слишком волновалась.

— Да мы все в возбуждении. Папа под огромнымвпечатлением от особняка. Это была одна из лучших экскурсий в его жизни.

— Я очень рад, что им понравилось, но… — начал былоАлександр, но я не дала ему договорить:

— В последние дни все складывалось так удивительно, чтоя и вообразить не могла. Я в восторге от твоих родителей. Может, намобменяться?

— Родителями? Почему бы нет. По-моему, у тебя классныепредки.

— Шутишь? С чего бы это.

— Слушай, моя мама закрывается зонтиком от лунногосвета, — хмыкнул он. — А папа носа из дома не кажет безнакидки-крылатки.

Надо же! А мне и в голову не приходило, что Александр можетсмотреть на своих родителей так же, как я на своих. То, что я нахожу волнующими оригинальным, для него заурядно и неинтересно.

— А мне нравится стиль, которого придерживаются твоиродители. Не то что мои мама и папа. Им бы все в клетку да в полоску.

— А для меня твои интереснее, — заявил он, щекочамне бок.

— Жил бы ты с ними, так быстро переменил бы мнение.

— Ты тоже, — тут же парировал Александр. —Особенно узнав, что…

— О чем я только думала, когда пыталась шпионить заэтой милой четой за пределами особняка? Нет у них никаких скелетов ни в чулане,ни где-нибудь еще.

— Зато есть кое-что, о чем я должен тебесказать. — Александр вдруг посерьезнел.

— Я была просто глупой девчонкой. Пожалуйста, нерассказывай им.

— Не буду.

— Обещаешь?

Я расцеловала возлюбленного и прижалась к его груди.

— Все так здорово, что я даже и мечтать не смела. Оченьхорошо, что твои родители приехали сюда. Правда, это стоило нам с тобой частинашей свободы, но ничего страшного. Выиграли мы больше.

— Я должен тебе сказать…

— Нет, это я должна тебе кое-что сказать, — заявилая, заглядывая в его темные глаза. — По-моему, жизнь наконец-тоскладывается наилучшим образом.

Александр изумился, впрочем, видно было, что он польщен.

— Так что ты хотел мне сказать? — спросила я.

— С этим можно повременить, — со вздохом ответилон.

Прощальный поцелуй возлюбленного был таким страстным, словноон делал это в первый раз.

Или в последний.

На следующее утро я пробудилась после мертвецкого сна, состеклянными глазами, в тапочках и пижаме спустилась по лестнице к кофеварке.Родители показались мне какими-то странными, помрачневшими, словно кто-топомер.

Мама хмуро таращилась на воскресную газету, лежавшую накухонном столе.

— Может, ей уже известно, — сказала она невестькому.

— Что известно? — спросила я, наливая себе кофе.

— Любопытно, — встрял отец. — Вчера вечеромСтерлинги об этом и словом не обмолвились.

— Может быть, они собрались купить новый дом? Болеесовременный? Без летучих мышей? — предположила мама.

— О чем вообще речь? — пробормотала я и потащиласьк столу.

Папа указал мне на газету.

В колонке недвижимости красовался снимок особняка.

Продается. Участок — три акра. Владение Стерлингов,Бенсон-хилл. Обращаться в агентство недвижимости Беркли.

Мое сердце провалилось в пустой желудок.

Стерлинги продают особняк!

Так вот что пытался сказать Александр. Вот почему его мать иотец говорили, что пробудут в городе не дольше нескольких месяцев. Вот почемуАлександр был так задумчив и даже мрачен, что совсем на него не похоже. Небудет особняка — не будет и его.

Александр, любовь всей моей жизни, должен уехать в Румынию!

Я гнала велосипед к городскому кладбищу. Горючие слезы,словно кровь, струились по моим щекам. Я прислонила велик к кирпичной ограде иприпустила по дорожке, освещенной свечами и лампадами, зажженными на могилах.