Он оглядел комнату еще раз. Ничего вроде бы…

Сейф! Витька кинулся к угловому шкафу, распахнул дверцу. Сейф поблескивал в углу матовым железом. Не сейф даже, скорее оружейный ящик, метра полтора в высоту, узкий, с дисковым замком. Отец никогда не надеялся на память, записные книжки, органайзеры, планшеты и наладонные компьютеры – отец всегда окружал себя напоминалками. И эта бумажка…

Круглов поднял листок, посмотрел через него на лампу. Ничего вроде…

Дырки. Маленькие, сделанные самым кончиком иголки. Сквозь дырки пробивался свет. Если посчитать в какой клеточке в каждом ряду, то получается…

28 319

Круглов набрал комбинацию на диске, дернул за ручку. Сейф открылся. В углу стояло помповое ружье, парень вытащил его, примерил к руке. Теперь патроны. Он быстро обыскал все полочки, рассыпал материны драгоценности, документы, патронов не было. Летом отец ездил стрелять в карьер, все израсходовал, новые купить забыл. Отлично, от ружья никакого толку, зачем ружье без патронов?

Оставался меч. Настоящая боевая катана, из самой настоящей Японии. Витька вытащил меч из ножен. Клинок плотоядно блеснул. Круглов не любил это оружие, слишком легко было им зарезаться, слишком много оно требовало. Но другого оружия в доме не было, и он достал меч. Решил проверить.

В кино такими мечами рубили… Там все, что угодно, ими рубили, от коней до рельсов. Парень повернулся к комоду. Комод ничего плохого ему не сделал, Витька взмахнул мечом, ударил. Несильно, чтобы не отскочило в лоб.

Впрочем, этого хватило – комод неожиданно легко расслоился на две половины, выпустив из себя кишки белья и какие-то бумаги. Достаточно.

Круглов перехватил меч поудобнее и поспешил в свою комнату.

Сначала он хотел поступить просто и трусливо, по-детски – зажать голову подушками и спрятаться под кроватью. Но потом понял, что так будет еще хуже. Лучше слушать. И знать, кто приближается.

Скрипнули ворота.

Шаги, уже ближе, гораздо ближе.

Выстрел. Совсем рядом, наверное, уже за забором. Еще выстрел. Парень выскочил из комнаты и ринулся вниз, в гостиную.

Он с трудом отворил примерзшую к притолоке дверь и вышел на улицу. В лицо кинулся морозный воздух, Витька увидел звезды, и луну, и самолет, заходящий на посадку в аэропорт на другом берегу реки, подумал – если бы сейчас была лазерная указка, то он смог бы ослепить пилота, приехала бы полиция и выручила его из лап…

Из чьих-то.

Но указки не было, привлечь внимание нечем… Дом, что ли, поджечь? Идея, в принципе, неплохая, только жалко, все-таки дом.

За забором выстрелили еще. Сухой такой выстрел, ружье по-другому палит.

Все.

Круглов ждал. Но больше он ничего толком не услышал. Пожалуй, крик… Но это могло и показаться.

Уснул он уже под самое утро. Сидел в углу, сжав меч. Видя в голубой полированной стали свое перепуганное отражение, бормоча:

– …к черту, к черту, к черту…

Дверь не открывалась.

Витька отодвинул засов, толкнул. Бесполезно. Словно кто-то привалился там снаружи и не пускал, держал, упершись в сталь крепким лбом. Это впечатление оказалось настолько сильным, что парень быстренько поднялся наверх, в свою комнату, выглянул. Ничего не увидел – над крыльцом имелся козырек, загораживавший обзор.

Пришлось вернуться к двери и осторожно поглядеть в глазок. Это тоже ничего не дало, оказалось, что глазок запотел изнутри. Круглов приложился к нему глазом и тут же примерз – за ночь стальная дверь наморозилась, так что оторваться получилось небезболезненно.

Отлепившись от глазка, Витька догадался, в чем причина неоткрывания дверей. Во все том же потопе. Вода, скопившаяся в полостях стен, продолжала вытекать, она просочилась внутрь стальной дверной коробки и, конечно же, замерзла. Лучше не бывает. Он вспомнил, как поступал в таких случаях отец – когда за ночь примораживало замки в машине или ручник. Кипятил чайник и поливал теплой водой, всегда помогало. С дверью надо так же.

Круглов поспешил на кухню, поставил на газ чайник, зажег огонь. Стал ждать. Газ почему-то горел весьма и весьма неохотно, на то, чтобы довести воду до кипения, потребовалось почти полчаса, потом свисток все-таки засвистел.

Оказалось, что оттаять дверь не такое простое дело, как представлялось на первый взгляд. Лед схватился прочно и уступать не собирался, на оттаивание потребовалось три чайника кипятка и почти час работы. У порога скопилась лужа, Витька вылил третий чайник, надавил на дверь плечом, она поддалась, и он вывалился на воздух.

Парень весьма неприятно вонзился в колючую траву, оцарапал руки, поднялся на ноги. Доводчик успел прикрыть дверь, и Витька увидел.

След на двери.

Отпечаток грязной пятерни…

Хотя, собственно, это походило на ладонь только на первый взгляд, приглядевшись, Круглов понял, что это скорее отпечаток…

Непонятно чего. Кто-то шлепнул в дверь комок жидкой грязи, а потом размазал его по железу таким образом, что стало похоже на руку. Только на очень большую, в три человеческих размера. Грязь, смешанная с чем-то бордовым, с клоками шерсти.

Метка, Круглов вспомнил про собак, тех самых, гигантских, выполнявших желания… «Огниво», точно! На дверь человека, предназначенного собаке, ставили крест…

Заныл живот, и сердце заодно. На дверь положили знак…

Парень быстро вернулся домой.

Выбираться отсюда, выбираться поскорее, к тете Розе, куда угодно, подальше, в зону действия мобильных сетей.

Он вспомнил уже другую историю, про человека, умудрившегося заблудиться в километре от дома, в газете писали. Заблудился. Слышал шум железной дороги, шел в том направлении, но так никуда и не вышел. Потому что шум каждый раз раздавался с разных сторон. Почти три дня блуждал.

Очень похоже. До ближайшего жилища несколько сот метров, рядом совсем, а никто не услышит, хоть обкричись. И в гости никто не заглянет, так и останешься здесь, в прыжке от цивилизации, пять шагов, только вот не пройти никак.

Наверное, в том, что раньше люди друг с другом селились, был смысл. Не случайно деревни ведь так собраны кучно, никто друг от друга на удалении не селился. Только вместе.

Взял меч. Тут недалеко, рукой подать. Можно, наверное, из рогатки дострелить, хотя черт его знает… Меч пригодится.

Витька привесил его сбоку и вернулся на улицу.

«Наверное, я глупо выгляжу, – думал он. – То есть очень глупо. Вся эта ситуация со стороны…»

Утро. Мороз. Лед блестит в проводах, с осин опадают последние листья, и он, Виктор Круглов, молодой человек несовершенных лет, с воспаленными глазами, воспаленным мозгом и с озверевшим от страха лицом, стоит наперевес с японской саблей.