– Да, да.

– Эффект незначительный? – склонил голову к плечу Игорь Максимович. – Сначала вес немного падает, а потом съедаете кусок хлеба и – оп-ля, вот они, потерянные килограммы, вернулись, да еще прихватили с собой парочку-тройку приятелей?

– Точно, – улыбнулась я. – Наверное, моя судьба умереть слонихой.

– С животными я не работаю, – не принял шутку врач, – а человек легко исправим. Видели Киру Анатольевну?

– Я не хочу такого эффекта, мечтаю убрать для начала десять кило.

Игорь Максимович кивнул.

– Сейчас объясню суть лечения. Волновая теория поля… Вы кто по образованию?

– Я преподаватель русского языка и литературы, работала в разных местах, сейчас служу в агентстве «Прикол».

– Ясненько. Значит, попытаюсь обойтись без технических терминов.

– Уж пожалуйста, – попросила я. – Если честно, я абсолютно безграмотна в области физики, математики, химии. Кстати, и с географией у меня плохо, и с датами по истории.

Игорь Максимович поднял руку.

– Спокойно! Как вас зовут?

– Таня, – жалобно ответила я.

– Солнышко, не расстраивайтесь, – участливо сказал врач. – Сначала я заполню карточку, а потом займемся вашим весом. Ну, начнем?

На меня накатила волна радости. Скелетоподобная Кира права, это перст судьбы. Мне феерически повезло! Милейший врач! Заботливый! Приятный! Он мне поможет! Лазер! Это вам не овсянка на воде!

– Фамилия? – поинтересовался доктор, раскрывая тетрадь.

– Сергеева.

– Вес при рождении?

Я растерялась.

– Не знаю.

– Но как же? Это самый важный параметр!

– Наверное, три пятьсот.

– Необходима точность! – раздраженно заметил Игорь Максимович.

Я испугалась, что он откажется лечить тупую клиентку, и заявила:

– Как сейчас помню, акушерка положила меня на весы и крикнула: «Три килограмма пятьсот граммов».

– Отлично, – пришел в хорошее настроение Игорь Максимович. – Была ли в вашем роду клеточная мимбрахия?[9]

Я вновь растерялась.

– Простите, о чем речь?

– Клеточная мимбрахия, – спокойно повторил эскулап. – Мне необходимо отрегулировать длину волны лазера сообразно катохондриям ядер белковых соединений. Иначе рецептор придет в несоответствие и жиры преобразуются в сальные отложения. В принципе, клеточная мимбрахия наличествует у всех… э… так сказать… крупных людей. Мне не встретился ни один пациент без нее, но спросить я обязан.

– Да! – гаркнула я. – Прямо все мои родичи поголовно ею мучились!

– С какого века?

– Э… э… Когда Наполеон Москву взял?

– В тысяча восемьсот третьем[10], – немедленно отреагировал Игорь Максимович.

Я прониклась к врачу еще большим уважением. Образованного человека сразу видно! Вот я, дурочка, не способная запомнить ни одной даты.

– В то самое время мой пращур и заболел, – лихо соврала я.

А что тут раздумывать? Раз врач сказал, что у всех толстяков имеется эта болячка, следовательно, она была и в роду Сергеевых. Кстати, мои родители и бабушка правда были полными. Только они не испытывали ни малейших комплексов по поводу своего веса. Зато Этти, свекровь, мать моего первого, ныне покойного, мужа отличалась замечательной стройностью. Этти…[11]Усилием воли я прогнала неуместное воспоминание и сосредоточилась на анкете.

– Вес вашей бабушки при рождении?

– Ой, не знаю!

– Как? Она вам о себе не рассказывала? – поразился Игорь Максимович.

– Три двести! – гаркнула я.

– Прадедушка курил?

– Нет!

Игорь Максимович нахмурился.

– Да, – быстро изменила я показания.

– Так дымил он или нет?

– Сначала баловался табаком, потом бросил, – ловко вывернулась я, уж очень мне хотелось похудеть.

– Сколько раз в день питался ваш отец?

– Три, – храбро предположила я. – Завтрак, обед, ужин.

– В семье имелись алкоголики?

– Вот это точно нет!

– Уверены?

– Стопроцентно! Ни папа, ни мама, ни бабуля даже не прикасались к спиртному, – заверила я.

– Меня интересуют более далекие предки. Можете гарантировать, что в тринадцатом веке ваш прапрадед не увлекался медовухой? – прищурился врач.

– Ну… э… э… А как надо? Что лучше для вас? Алкоголик или трезвенник?

– Мне без разницы, – вздохнул Игорь Максимович. – Но если я дам неверную длину волны, ген алкоголизма соединится с красными тельцами в крови и вы станете неустойчивой к вирусу Клоди-Маршаль.

– Он опасный? – испугалась я.

– Нет, не особо. Вызывает кариес.

Я выдохнула. Вот уж ерунда, у меня и без Клоди-Маршаля в зубах полно дырок!

– Спиртное в роду не употребляли, – подтвердила я. – Никто из предков.

– Редкий случай, – оживился Игорь Максимович. – До сих пор такое встречалось лишь у лабораторных свиней.

– Свиней? Я полагала, что науке служат мыши, – поразилась я.

– Хрюшки более близки к человеку, – охотно пояснил доктор. – Нуте-с, пока я готовлю аппарат, вкратце сообщу о его действии. Мимикрия жирового процесса тесно связана с трансцендентальным направлением камней желчного пузыря и ингибитора желудка. Если активизировать элерон мозга, отвечающий за разгон кровяного обмена клеток, то, как всем известно, ускорится и клаер. Вам понятно?

– Естественно, – заверила я.

– Конечно, я зря задал вопрос, – смутился Игорь Максимович. – Клиенты часто обижаются на меня за то, что я объясняю известные со школьной скамьи, прописные истины, вроде толщины клаера и его зависимости от бужинирования. Но, думается, лучше напомнить человеку информацию, так?

– Да, – пискнула я, ощущая себя полнейшей кретинкой. И почему у меня из головы начисто вымыло знания, которые упорно насаждали педагоги в школе, а? Вон другие люди, оказывается, ничего не забыли.

– Метаболический анаруз взрывается, и жир разлетается. Вес падает, вы худеете, – завершил Игорь Максимович.