Обзваниваю около двадцати вакансий. Везде просят прислать резюме. И после ещё одной пустой кружки чая реанимирую свой старый автобиографический документ и отправляю. В конце концов, работа есть, надежда найти её есть. А вот деньги на операцию, да срочно... будем искать. Что-нибудь обязательно придумаем.

В конце концов, Ленка должна сегодня поговорить о рассрочке. Возможно, на первый взнос хотя бы общими усилиями наскребём. И будем думать, где найти остальные. А пока надо решать насущные вопросы. Как минимум, подругу надо вечером накормить. А потому иду в магазин.

Возвращаюсь с полной сумкой. Хотя вроде и купила всего ничего, но сетка картошки тянет.

- Виктория! - я не сразу понимаю, откуда меня окликнули у подъезда. Оглядываюсь и тогда только вижу белую машину, припаркованную довольно далеко, но в зоне видимости, и стройный мужской силуэт рядом с ней.

- Стас? - растерянно хлопаю глазами, пока он идёт мне навстречу. И букет в его руках пугает даже больше, чем его улыбающееся лицо.

- Прости, так и не дождался твоего звонка. Был тут по работе неподалёку и решил заехать, - он забирает мою тяжеленную авоську и вручает подрагивающие в целлофане персиковые розы. - Это тебе.

- Да не надо было, - совершенно теряюсь от неожиданности. - То есть спасибо большое, но...

- Вик, это всего лишь цветы. Они ни к чему не обязывают. Не надо так пугаться. Давай я помогу тебе донести продукты и, если хочешь, даже заходить не буду, чтобы тебя не смущать. Посидим где-нибудь?

- Нет, нет, пойдём, - спохватываюсь я. Мне просто так давно не дарили цветы. И это так трогательно, что он сидел, ждал меня у подъезда. Не могу же я его теперь прогнать. - У меня просто столько дел. Надо ужин приготовить.

— Я могу помочь. Картошку чистить я точно умею, — заглядывает он в пакет.

И, поднявшись на свой этаж, я не без смущения открываю перед Стасом дверь в своё скромное жилище.

— Прости, у меня не убрано.

— Ничего, — улыбается он и вдруг замирает как на красный сигнал светофора: по всей комнате прямо перед ним развешаны ползунки и пелёнки. На диване раскиданы погремушки, а на столе стоит открытая упаковка памперсов. Упс!

Он нервно сглатывает. И у меня ощущение, что сейчас рванёт на выход. Но он справляется с собой.

— Мальчик, девочка? — аккуратно ставит он пакет.

— Мальчик. Ванька. Скоро два месяца, — я кладу цветы на трельяж и протягиваю руку, показывая на его пальто. — Давай, я в шкаф повешу.

— Ты просто ничего не сказала. Прости, я… — отдать ему должное, он всё же раздевается. — Просто не ожидал.

— Ничего, — улыбаюсь я, но не спешу говорить ему правду. Так забавно наблюдать, как он мучается. Как растерялся, смущён. Да что там — в шоке.

— Ты только в обморок не падай, пожалуйста.

— Мне точно стоит проходить? — всё же приходит он в себя. — Если ужин ты будешь готовить мужу, а мне придётся делать вид, что я тут примус починяю, то…

— Ты вообще-то картошку чистить собирался, не отвертишься теперь, — не дрогнув, приглашаю его на кухню. — И что муж? Так и скажешь, что ты кто?

И тут меня осеняет.

— Риэлтор, — напоминает он.

— Да, да, да! Точно! — выхватываю я многострадальный пакет, ставлю на табуретку и смотрю на Стаса просто как на небожителя. — Скажи, а неэлитной недвижимостью ты занимаешься?

— Да, любой, — ещё не понимает он.

Но я уже хватаю его за руку и тяну в большую комнату, бабушкину гостиную, туда, где временно живу я.

— Стас, скажи, сколько стоит эта квартира?

Он чешет затылок, профессионально оглядывается и называет сумму, которая больше чем меня устраивает.

— А как быстро можно продать?

— Ну, здесь от многих факторов зависит, — переходит он на деловой рабочий тон. — Это будет обмен на меньшую площадь или чистая продажа. Связываемся с ипотекой или только наличные. Где прописан ребёнок. Очень много нюансов. И даже при самом удачном раскладе, — я превращаюсь в чистый слух, — это не меньше месяца.

Месяц. Обмен на меньшую. Щелкают у меня в голове цифры. Успеем. Здоровье ребёнка стоит того, чтобы рискнуть.

— А ты возьмёшься? Сам?

— Я должен подумать, — выдыхает он.

— Ладно, — боюсь я на него давить. — Ну что, готовить?

И он послушно бредёт за мной на кухню, уворачиваясь от развешенных в коридоре пелёнок.

Разговариваем о всяких глупостях, пока я ставлю в вазу цветы. А потом, пока я варю суп, в наглую выпытываю всю его подноготную. Да, понимаю, что бестактно, но на реверансы у меня нет никаких сил. И строить из себя кого-то тоже не собираюсь. Понимаю, что и на ужин не мешало бы приготовить что-нибудь посущественнее. Но у Ленки от всех этих треволнений обострился гастрит, да и не привыкли мы с ней шиковать. Режим жёсткой экономии — вообще наше всё.

Он славный, этот Стас. Всё время шутит и вроде улыбается, но я понимаю, что про себя он наверняка всё уже решил. Ну, зачем ему девушка с ребёнком? (Здесь дьявольский смех за кадром. Я так и не колюсь.) Он не женат, не был женат, и пока не встретил ту единственную, с которой готов создать семью. Да, банально. Подозреваю, что в его словах столько же правды, сколько в моём материнстве. Но и я пока не готова с ним поделиться ничем личным. Совсем личным. Своими бедами, проблемами, страхами. Разбитой по дурости машиной, невыплаченной зарплатой, нескромным предложением бывшего директора и Ленкиной бедой.

Но наконец возвращается и сама Ленка. Измученная, уставшая, заплаканная. Округлив глаза, показывает мне на мужские ботинки в прихожей. «Всё хорошо!» — подмигиваю я.

— Стас, знакомьтесь, — заношу уже раскутанного Ваньку, просовываю крошечную руку ему в ладонь. — Это Ванечка. А это Лена, его мама, моя лучшая подруга.

— А ты коварная, — шепчет он мне на ухо в прихожей, когда наш чудесный душевный ужин вместе уже закончился.

— Я знаю, — отвечаю таким же горячим шёпотом.

— До завтра!

— Серьёзно? — отстраняюсь я.

— Конечно, — его покерфейс безупречен. — Я ведь получил заманчивое предложение, от которого не могу отказаться.

— Я не… — с трудом соображаю я, о чём он, а потом до меня доходит. — Только не проболтайся Ленке.

— Ты теперь мой клиент. Эту тайну, как тайну исповеди, я унесу с собой в могилу, — целует он меня в щёку. И его рука, задержавшаяся на талии, заставляет меня на секунду замерет

— До завтра, — стараюсь чмокнуть его сухо. И открываю дверь, чтобы избавиться от этой тёплой руки.

— Я заеду вечером.

Мне кажется или мы никак не можем расстаться?

Я принудительно захлопываю дверь. И вот теперь точно буду плакать. Он слышал все Ленкины новости. Никакой рассрочки, только стопроцентная предоплата.