Ну, а кто сказал, что нам будет легко?

Стоять в пустом коридоре два часа подряд и тяжело, и унизительно.

- Девушка, а Александр Юрьевич точно будет? - в очередной раз заглядываю в приёмную.

- Да. Вы же Виктория? Александр Юрьевич дал на счёт вас совершенно точные указания. Ждите. Он занят. Но скоро уже приедет.

«Вот сволочь, - закрываю дверь и мысленно передразниваю Берга: - И не вздумай опоздать. И не вздумай не прийти».

Не вздумала. Я измерила этот длинный, как кишка, коридор и в шагах, и в ступнях, и в попугаях, и в мартышках, и в пятиэтажных матах, и вдоль, и поперёк. Я примелькалась всем его сотрудникам, которые косятся меня уже с нескрываемым интересом, когда стрелки переваливают за одиннадцать, а я уже сижу на полу, привалившись к стене, и тыкаю в обессиленный телефон.

Ещё минут пять - и, клянусь, я подложу под голову куртку и лягу. Мне плевать. Мы с Ленкой до утра спали по очереди и урывками, перекладывая с рук на руки орущего Ваньку. Дольше чем на полчаса он успокаиваться не хотел. И отрубился только под утро, когда Ленке уже пора было собираться в клинику, ну, а мне, собственно, сюда.

Ни про Берга, ни про машину, ни про квартиру я ей, конечно, не рассказала. Но зато другая мамка в клинике подсказала Ленке благотворительный сайт, куда можно обратиться за помощью. И мы весь вечер размещали фотографии Ваньки в соцсетях и писали письма везде, где только можно, взывая к человеческому милосердию.

Наверное, это так же глупо, как идти к Гремлину, но плакать и ничего не делать - ещё хуже. Сегодня Ленку выпишут из клиники. Не знаю, задержится ли она у меня. Но Артур сказал возвращаться домой, а Ленка вряд ли ослушается мужа. Попробую уговорить её хоть на неделю. Если удастся найти покупателя на квартиру быстро, буду просить в залог нужную сумму, а там уже разбираться. В конце концов, уеду жить к отцу, пока куплю новое жильё поскромнее. Устроюсь в свою же школу.

Столько всего я передумала за эту ночь. Только, сидя под дверями кабинета Берга, мне кажется, что жизнь моя теперь в его руках, а не в своих собственных.

«Вот возьму и попрошу у него эти деньги, - мелькает шальная мысль. - К тем двум миллионам - что плюс двести пятьдесят тысяч, что минус. Пусть только даст, а потом делает со мной что хочет. Хоть в тюрьму, хоть в пожизненное рабство».

- Вик, ты что ли? - отрывает меня от тяжёлых раздумий женский голос.

- Ира? - всматриваюсь в правильные девичьи черты и вскакиваю на ноги. - Ирка! Ты здесь какими судьбами? - наконец отпускает из своих объятий меня институтская подруга.

- А ты?

- Документы забирала. Уволилась.

- А я наоборот: надеюсь на работу устроиться. А что, плохо здесь? Почему уходишь?

- Нет, здесь замечательно. И платят хорошо. И по-честному. И обеды за счёт компании. И условия работы отличные. Даже транспортом компании доставка по утрам. Так что, если возьмут, соглашайся. На любую должность. Потом продвинешься. Здесь приветствуется карьерный рост. А парни какие, мн-н-н...

- Так почему же уходишь, раз всё так хорошо? - всматриваюсь в свеженькое личико подруги с подозрением.

- Уезжаем с мужем за границу. Он тоже у меня тренер. Здесь и познакомились, - смеётся она.

- Серьёзно? На ПМЖ?

- Да ну, кто нас в Америке оставит. Хотя... вдруг грин-карт выиграем. Чем чёрт не шутит! - смеётся она. - Но пока по рабочей визе.

- А кем?

- Ой, Вик, да там при желании столько работы можно найти. Особенно на лето. Инструкторами и в аква-парки, и в Дисней-лэнды, и куда только. Только язык нужен. Слу-у-ушай, - толкает она меня в грудь. Буквально впечатывает в стену. - Ты же у нас как раз с языками?

- Ну, да.

- А замуж вышла?

- Нет.

- Чёрт. Жаль. Короче, я тебе дам сайт, - она лезет в карман за телефоном. - Посмотри сама. Он на английском. Но предложении - валом. Можно аниматором, и в круизную компанию, и в отель. Много. Очень много работы. И платят хорошо. Даже страховку оформляют на мед.обслуживание. А если на лайнер возьмут, так ещё и весь мир посмотришь - сказка, а не работа.

Называю номер - и телефон пиликает вожделенным сообщением.

- Ладно, Вик, побежала я. Звони, если что не понятно. Я ещё пару дней в городе. Удачи, Беда, - обнимает она меня на прощание.

Я ещё смотрю ей вслед как улетающему белокурому ангелу, когда меня окликает ледяной голос.

- Виктория! Прошу, - Берг открывает передо мной дверь своего кабинета. - Марина, меня для всех нет.

- Александр Юрьевич, не забудьте: в двенадцать Ольсен.

Я автоматически смотрю на часы. Через пятнадцать минут.

- Я успею. Марин. Нам два кофе.

Он небрежно машет мне на стул, пока снимает пальто. Я вешаю на стул позади себя свою нелепую в этой строгой роскоши куртку. Что-то погорячилась я на счёт того, чтобы попросить у него деньги. Язык прилипает к нёбу, глядя на его уверенные движения. Нервно сцепляю пальцы под его ледяным взглядом.

— Итак, Виктория Викторовна, — достаёт он из папочки лист и укладывает перед собой не глядя. — Правильно я понял, что будем решать вопрос с возмещением ущерба полюбовно, — он едва заметно усмехается, — без привлечения органов исполнительной власти?

— Ну, я же пришла, — у меня даже получается на него посмотреть.

Сегодня он похож на Париж, который — увидеть и умереть. На Эйфелеву башню. С которой хочется сброситься вниз головой. На ядовитую зелёную воду Сены. В которой лучше бы утопиться сразу, чем глотнуть, как я, пару раз, а теперь медленно подыхать от отравления.

— Отлично, — он довольно откидывается к спинке кресла. — Значит, будешь отрабатывать?

— Значит, буду, — неопределённо пожимаю я плечами. С этой поджившей ранкой на губе вид у него слегка бандитский.

— Вот и славно, — пододвигает он к себе лист, просматривает и обращается, не понимая глаз: — И нам действительно очень нужны тренера. Но педагогическое образование, увы, не подходящая для наших клубов квалификация.

— Но, Алекс…андр Юрьевич, — я слежу, как моё смятое резюме из его руки отправляется в мусорную корзину. — Я хороший тренер.

— Не сомневаюсь, Виктория Викторовна, — он поднимает глаза на вошедшую секретаршу с подносом в руках. И ждёт молча, пока она переставит на стол чашки и удалится, а потом только продолжает: — Но мне не нужен педагог. Мне нужен продавец элитного белья. С вашими коммуникационными навыками, доброжелательностью, неконфликтностью…

Он цитирует по памяти строки только что выкинутой бумаги и показывает мне ладонью на кофе. Только я боюсь взять чашку. Знаю, что у меня дрожат руки.

— Я так понимаю, что выбора у меня нет?